У Свами Махараджа проблема не столько в переводе оригинала, более того в большинстве случаев его перевод довольно точен и не знаю что там ваш берлинский Сарвабхавана критиковать мог,но вот его комментарии являются демонстрацией ну явно не совсем вайшнавского толка.Первые две скандхи Бхагаваты он прокомментировал еще как то основываясь на комментариях ачарьев, но вот последующие уже в большинстве случаев какое то его собственное видение.
На примере эволюции английских глаголов ‘to know’ и ‘to wit’ интересно уточнить первоначальные смыслы породивших их ведийских дхāту джњā и вид (от них же наши „знать“ и „ведать“). В современном языке to wit не употребляется, бытуют, большей частью в историческом или сказочном контексте, образованные от него ‘wisdom’ — „мудрость“, ‘wise’ — „мудрый“, ‘a witch’ — „ведьма“, да и существительное ‘wit’ чаще всего используется в наиболее легковесных своих значениях сообразительности или остроумия.
Хотя в Oxford English Dictionary первое значение wit-существительного ‘the seat of consciousness or thought, the mind,’ оно помечено как obscure, а в англо-русском Lingvo Universal первое определение „ум, разум“ из приведенного примера ‘he has quick/ slow wits’ на поверку обнаруживает именно оттенок „шевеления мозгой.“ В русском „вед-“, много веков пребывавший одним боком в церковной опале вместе с ведьмами, вещуньями и ведунами, тоже пробился в сферу фэнтазийного неоязычества, другим боком увязнув в канцелярских „уведомлениях“ и университетских -ведениях (будучи изрядно притесняем там -логиями), где по упразднении ятя на его родство с Ведой никто и внимания не обращает. О причинах столь незавидного существования потомков вид’а в этих языках можно подумать особо, мне же хотелось обратить внимание на перекочевывание смыслов из одного корня в другой. ‘To know’ и правда со временем поглотил значения ‘to wit’ и смешал их со своими исконными. ‘To know’ означал вначале ‘apprehension of reality’— собственно восприятие реальности как таковой, знание фактов, наличие информации, получаемой органами чувств, в то время, как ‘to wit’ употреблялся в значении ‘to com-prehend’, осмысления полученного знания, владения знаниями как системой, подразумевающего способность действовать на основании ведения, делать выводы и провидеть невидимое. Слепец не может знать (know) свет, но может ведать (wit) его, изучив книги или выслушав объяснения зрячих. Ныне ‘to know’ несет двойную ношу. Не того ты пошиба, чтобы to know м-ра Смита лично (ср. „знаться с“), — что ж, know him из газет или, если умен, логически дойди до необходимости его существования.
Похоже, что в санскрите „джњā“ к эпохе написания комментариев на Ведāнту также перенял определенную долю смыслов „вид’а“, не вытеснив, однако же, последний из употребления, а еще более подчеркнув его священный смысл. Отсюда и необходимость вводить дополнительные определения парокша- и апарокша-джњāна: знания опосредованного и непосредственного. Возможно, дело в том, что непосредственное джњāн-восприятие, обретаемое вследствие постижения видйи, „науки“, надо было терминологически отличить от состояния досконального владения видйей, не приносящего, тем не менее, буквального прозрения. Но возможен и другой вариант: щāстра не просто задокументированные свидетельства очевидцев, не просто развитая философия — щāстра есть одна из сторон реальности, и восприятие этой реальности как реальности, пусть даже в виде слов прочитанных или услышанных, нельзя не удостоить звания джњāна. Предмысленное принятие реальности ваидических щāстр есть определяющая черта Āстикйи, и только āстику дано войти в другие измерения щāстры: из щабда-брахма в пара-брахм. Апарокша-джњāн есть дарщан, неминуемость мокши, джњāн сāдхаки не может быть приравнен к нему, но и называться чем-либо меньшим не заслуживает. Напротив, санкариты ни на какой из стадий своих трансмутаций не могут быть названы „джњāнинами“, поскольку с самого начала относятся к Веду как к одному из компонентов иллюзии.