Заплету я в косу, солнечную прядь,

Не хочу, поверьте утром умирать.

Не хочу и ночью ждать её с косой,

Убегу я в осень, ту опять босой.

Убегу я в зиму, мне не привыкать,

На сугробах рыхлых, лето рисовать.

Рисовать капелью, солнечную даль,

По весне ушедшей вся моя печаль.

По весне ушедшей, там живёт любовь,

Как листочек первый расцветает вновь.

Первый изумрудный, клейкий и резной,

Дуновенье ветра заберёт покой.

Заберёт, закружит солнцем и мечтой

И я снова буду, вечно молодой.

Прыгну словно в омут с головой опять,

Не хочу, поверьте утром умирать.

Не хочу я ночью и тем более днём,

Отлюблю сначала, а умру потом…

На паперти у старой церквушки,

люд убогий похмельный больной.

Медяки им, бросая, я в кружки,

для души покупаю покой.

Эх, Россия, какой же нелепой,

жизнь тебя наделила судьбой.

Сквозь горнила, страдания и пекла,

до сих пор своей тащит рукой.

Ты звездой восходила над миром,

а потом вдруг сгорала дотла.

Поколения людей ты губила,

хоть в душе не желала им зла.

Ты величие духа стяжала

и душою своею жила.

А потом вдруг тиранов рожала,

и страдала в руках палача.

Ты бросалась из крайности в крайность,

про своих забывая детей,

У мечтателей глупых однажды,

почерпнув их бредовых идей.

Ты любила, мечтала, страдала,

покоряла, боролась всегда.

Только вот об одном забывала,

людям счастье давать иногда.

На паперти у старой церквушки,

люд убогий, похмельный, больной,

Вот спросить бы у этой старушки,

как, довольна она здесь судьбой.

Но я, молча монету бросая,

прячу стыд за бравадой лихой.

Для души ведь покой покупаю,

видно что-то неладно со мной.