Вход на сайт
требуется время....
...у меня праздник когда я красовки обуваю...каблуки-это повседневно 
NEW 20.04.06 23:46
в ответ GALINA-31 20.04.06 23:43
слухай как тебе этот?
УСТАВ ОТ ВЛКСМ
ТЫ УМЕР, НО ДЕЛО ТВОЕ ЖИВЕТ. ДА И ТЕЛО, ВПРОЧЕМ, ТОЖЕ
Друзья! Грядет славная юбилейная дата. 29 октября сего года Всесоюзному ленинскому коммунистическому Союзу молодежи исполнилось бы 85 лет. И ведь исполнилось бы, если бездушная история не повернулась бы так, как она повернулась, вырвав из наших рядов так всем нам полюбившийся комсомол.
Мы не забываем тебя, товарищ. Да и хрен тебя забудешь, если телевидение с утра до ночи показывает нам кинофильмы про твое героическое прошлое. Как тебя забыть, если бодрые комсомольские песни можно вырубить из памяти лишь топором, да и то вряд ли. Как тебя забыть, если твое светлое имя носят проспекты, газеты федерального значения и станции метрополитена.
Мы помним тебя. Помним в героические двадцатые, в буденовке и с шашкой наголо штурмующего Перекоп. Мы помним тебя на диспуте, где ты со всей присущей тебе страстью бичуешь буржуазные пережитки вроде ношения галстука или чтения стихов поэта Есенина.
Мы помним тебя в тридцатые √ стриженый затылок, линялая гимнастерка, бдительный взгляд стальных глаз. Ты в президиуме комсомольского собрания. Ты разрубаешь кулаком плотный, мощно заряженный классовой ненавистью воздух. А вот ты на трибуне заводского митинга. Надсаживая свою пролетарскую глотку, ты требуешь смерти предателям-троцкистам. ╚Собакам собачья смерть╩, - кричишь ты в толпу.
Мы помним тебя в пятидесятые-шестидесятые. Ты бодр как всегда. Ты беспечно горланишь на первомайской демонстрации песни Александры Пахмутовой на слова Гребенникова и Добронравова. ╚Главное, ребята, - поешь ты, - сердцем не стареть╩. √ ╚Меня мое сердце, - вторят тебе твои товарищи, - в тревожную даль зовет╩. В эту странную двусмысленную эпоху с ее квазилиберальными закидонами твое гомогенное сознание начинает давать сбои и слегка двоиться. Одной рукой ты голосуешь за осуждение культа личности и восстановление ленинских норм партийной и хозяйственной жизни. Другой √ в красной повязке на рукаве √ ты ловишь на улицах стиляг, затаскиваешь их в кутузку и распарываешь бритвой их брюки-дудочки. И правильно √ нечего тут. В одной руке у тебя журнал ╚Юность╩ с Аксеновым, в другой √ несколько тетрадных листков, исписанных мелким почерком. Это подробный, как тебе и было поручено, отчет о вчерашней вечеринке в общежитии. Главное ведь, чтоб сердцем не стареть. На свете ведь парня лучше нет, чем комсомол шестидесятых лет, не так ли? Ох, как раздваивалось в те годы твое сознание, если сочинивший радостную песню про то, что ╚нам стареть недосуг, комсомольцы двадцатого года╩, молодой поэт Владимир Войнович через несколько лет стал тем, кем он стал, а именно клеветником и отщепенцем.
А потому удивительно ли, что к семидесятым годам из простодушного романтически настроенного оболдуя ты превратился в циничную тварь с обвислым брюхом, пухлой мордой, чиновной скукой в белых глазах и комсомольским значком на лацкане приобретенного в сотой секции ГУМа финского пиджака. Извини, товарищ, за то, что я как-то соскочил с юбилейного тона, но что делать, если именно таким ты мне запомнился.
Мы хорошо, даже слишком хорошо помним тебя в эти замечательные годы - годы зрелого социализма, БАМа и Продовольственной программы. Мы видим тебя, как живого, на выездном совещании комсомольского актива, где ты, смертельно устав от своего же эпического вранья, от своей ублюдочной риторики, от слова ╚задействовать╩, от своей казенной бодрости, устав от самого себя, устав от ВЛКСМ и его устава, паришься в райкомовской баньке в дружеском окружении фигуристых хохотушек из местного актива. Слава о твоих скромных досугах, достойных пера разве что Петрония, кругами расходилась по просторам родной страны.
Мы не очень-то отчетливо запомнили тебя в восьмидесятые √ в годы твоего блистательного заката. Не очень ты как-то выпирал из общей массы. Видимо, копил силы для последнего прыжка, для последнего своего подвига. Молодая гвардия рабочих и крестьян умирает, но не сдается. Да и кому, как не комсомолу, устремиться в самое пекло, в самую бучу великих событий. Не всем же на диванах-то отлеживаться. Кому-то надо и черную работу делать. И вот твои любимые питомцы, твои научившиеся летать орлята, расправив упрямые плечи, отважно ринулись в пучину нарождающегося российского бизнеса, в каковой пучине с разной степенью успешности барахтаются и по сей день. Ты умер, но дело твое живет. Да и тело, впрочем, тоже. Мы невольно вспоминаем о тебе, слушая речи народных избранников или глядя на одухотворенные лица ╚Идущих вместе╩. Нет, весь ты не умрешь.
С радостным юбилеем тебя, наш безвременно почивший товарищ. Спи спокойно. Спи крепко, и пусть тебе снится крейсер ╚Аврора╩, Днепрогэс, Магнитка, поликлиника четвертого управления, спецпаек и черная ╚Волга╩. Спи, родной комсомол. Спи и смотри, не просыпайся.
Источник: "Политбюро", ╧ 40, 27.10-2.11.2003, у нас опубликовано 7 июля 2005 года
--------------------------------------------------------------------------------
УСТАВ ОТ ВЛКСМ
ТЫ УМЕР, НО ДЕЛО ТВОЕ ЖИВЕТ. ДА И ТЕЛО, ВПРОЧЕМ, ТОЖЕ
Друзья! Грядет славная юбилейная дата. 29 октября сего года Всесоюзному ленинскому коммунистическому Союзу молодежи исполнилось бы 85 лет. И ведь исполнилось бы, если бездушная история не повернулась бы так, как она повернулась, вырвав из наших рядов так всем нам полюбившийся комсомол.
Мы не забываем тебя, товарищ. Да и хрен тебя забудешь, если телевидение с утра до ночи показывает нам кинофильмы про твое героическое прошлое. Как тебя забыть, если бодрые комсомольские песни можно вырубить из памяти лишь топором, да и то вряд ли. Как тебя забыть, если твое светлое имя носят проспекты, газеты федерального значения и станции метрополитена.
Мы помним тебя. Помним в героические двадцатые, в буденовке и с шашкой наголо штурмующего Перекоп. Мы помним тебя на диспуте, где ты со всей присущей тебе страстью бичуешь буржуазные пережитки вроде ношения галстука или чтения стихов поэта Есенина.
Мы помним тебя в тридцатые √ стриженый затылок, линялая гимнастерка, бдительный взгляд стальных глаз. Ты в президиуме комсомольского собрания. Ты разрубаешь кулаком плотный, мощно заряженный классовой ненавистью воздух. А вот ты на трибуне заводского митинга. Надсаживая свою пролетарскую глотку, ты требуешь смерти предателям-троцкистам. ╚Собакам собачья смерть╩, - кричишь ты в толпу.
Мы помним тебя в пятидесятые-шестидесятые. Ты бодр как всегда. Ты беспечно горланишь на первомайской демонстрации песни Александры Пахмутовой на слова Гребенникова и Добронравова. ╚Главное, ребята, - поешь ты, - сердцем не стареть╩. √ ╚Меня мое сердце, - вторят тебе твои товарищи, - в тревожную даль зовет╩. В эту странную двусмысленную эпоху с ее квазилиберальными закидонами твое гомогенное сознание начинает давать сбои и слегка двоиться. Одной рукой ты голосуешь за осуждение культа личности и восстановление ленинских норм партийной и хозяйственной жизни. Другой √ в красной повязке на рукаве √ ты ловишь на улицах стиляг, затаскиваешь их в кутузку и распарываешь бритвой их брюки-дудочки. И правильно √ нечего тут. В одной руке у тебя журнал ╚Юность╩ с Аксеновым, в другой √ несколько тетрадных листков, исписанных мелким почерком. Это подробный, как тебе и было поручено, отчет о вчерашней вечеринке в общежитии. Главное ведь, чтоб сердцем не стареть. На свете ведь парня лучше нет, чем комсомол шестидесятых лет, не так ли? Ох, как раздваивалось в те годы твое сознание, если сочинивший радостную песню про то, что ╚нам стареть недосуг, комсомольцы двадцатого года╩, молодой поэт Владимир Войнович через несколько лет стал тем, кем он стал, а именно клеветником и отщепенцем.
А потому удивительно ли, что к семидесятым годам из простодушного романтически настроенного оболдуя ты превратился в циничную тварь с обвислым брюхом, пухлой мордой, чиновной скукой в белых глазах и комсомольским значком на лацкане приобретенного в сотой секции ГУМа финского пиджака. Извини, товарищ, за то, что я как-то соскочил с юбилейного тона, но что делать, если именно таким ты мне запомнился.
Мы хорошо, даже слишком хорошо помним тебя в эти замечательные годы - годы зрелого социализма, БАМа и Продовольственной программы. Мы видим тебя, как живого, на выездном совещании комсомольского актива, где ты, смертельно устав от своего же эпического вранья, от своей ублюдочной риторики, от слова ╚задействовать╩, от своей казенной бодрости, устав от самого себя, устав от ВЛКСМ и его устава, паришься в райкомовской баньке в дружеском окружении фигуристых хохотушек из местного актива. Слава о твоих скромных досугах, достойных пера разве что Петрония, кругами расходилась по просторам родной страны.
Мы не очень-то отчетливо запомнили тебя в восьмидесятые √ в годы твоего блистательного заката. Не очень ты как-то выпирал из общей массы. Видимо, копил силы для последнего прыжка, для последнего своего подвига. Молодая гвардия рабочих и крестьян умирает, но не сдается. Да и кому, как не комсомолу, устремиться в самое пекло, в самую бучу великих событий. Не всем же на диванах-то отлеживаться. Кому-то надо и черную работу делать. И вот твои любимые питомцы, твои научившиеся летать орлята, расправив упрямые плечи, отважно ринулись в пучину нарождающегося российского бизнеса, в каковой пучине с разной степенью успешности барахтаются и по сей день. Ты умер, но дело твое живет. Да и тело, впрочем, тоже. Мы невольно вспоминаем о тебе, слушая речи народных избранников или глядя на одухотворенные лица ╚Идущих вместе╩. Нет, весь ты не умрешь.
С радостным юбилеем тебя, наш безвременно почивший товарищ. Спи спокойно. Спи крепко, и пусть тебе снится крейсер ╚Аврора╩, Днепрогэс, Магнитка, поликлиника четвертого управления, спецпаек и черная ╚Волга╩. Спи, родной комсомол. Спи и смотри, не просыпайся.
Источник: "Политбюро", ╧ 40, 27.10-2.11.2003, у нас опубликовано 7 июля 2005 года
--------------------------------------------------------------------------------
...я в при╦мной комиссии...хошь будешь по левую руку от меня сидеть...места пока вакантные имеются 
