Не знаю,платили ли слушатели за концерты и,если платили,куда шли деньги,тогда меня это мало интересовало,

если не сказать,совсем.

Быть солистом - ничего не значило,у меня не было никакого чувства превосходства над остальными

детьми,и никакими льготами я не пользовался,кроме одной - я всегда стоял впереди хора!

В маленьких сельских клубах маленькие залы,маленькие окна,маленькие двери,все маленькое,и когда набирается народу,

то становится душно и тесно,как в улье,но если стоять на сцене,то до первого ряда можно дотянуться,и даже если весь

первый ряд смотрит сквозь тебя на остальных мальчишек,ты думаешь,что все эти улыбки и сверкающие от возбуждения глаза

принадлежат тебе.Мне однажды даже показалось,что две девочки,озорно перешептывающиеся в первом ряду говорят обо мне:

"Смотри,вот этот хлопчик,который солист,который поет так ладно,он красивый,правда?"Это был один из далеких эпизодов моей жизни,которые

запоминаются навсегда,и которые становятся неотъемлемой частью твоих воспоминаний.

Я пел почти весь репертуар детских песен,многие из которых уже и не помню,но одну песню я помню до сих пор,потому что

петь ее было моим собственным желанием.Я бредил ею.Я неотступно ходил за учителем,получив его обещание найти слова песни,название

которой я не знал,была только мелодия,которую я мог напеть с горем пополам.Каждый раз я встречал его одними и теми же словами,

и потом уже не надо было спрашивать,наши взгляды встречались и он отвечал мне только "Не принес!"

Он выделялся из своего окружения,как выделяются ножи в компании ложек и вилок,его щепетильность едва ли не была болезненной,он давал обещания,словно клялся,

и это он мог напомнить вам о них.