Квартирный вопрос

5.

Директор, правда, мне этой истории не простил. При любом удобном случае старался меня ущучить, так, по мелочам, по-крупному отомстить не получалось, я не давала повода. Ни на какие высокие должности я не претендовала, дисциплины не нарушала, план выполняла, ничего у него не просила - ну, где тут разгуляешься. Но на общих собраниях любил сказать что-нибудь в мой адрес, не называя фамилии, а только простирая по-ленински раскрытую длань в моем направлении, типа:

- Вот тут некоторые, не будем указывать пальцем, вздумали мне угрожать... Не выйдет!

Народ начинал оглядываться - про кого это он? Кто ему угрожал и чем? Никто ничего не мог понять, он же не тыкал пальцем конкретно в меня. В направлении его руки сидело много народу, у нас был большой ВЦ - 260 человек, а я обычно устраивалась в последних рядах с книжкой, чтобы не терять времени зря, слушая бесполезную болтовню. Но директор не уточнял, а, выпустив пар, переходил к основному вопросу. Это очень напоминало историю про Катона, который все свои речи в римском сенате заканчивал фразой: «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен». Только в отличие от Катона наш Вадим Петрович фразой "Вот тут некоторые, не будем указывать пальцем..." не заканчивал свои речи, а вставлял ее куда попало, чаще всего не к месту. Через какое-то время народ привык и уже не дергался, а через пару лет директор наконец-то успокоился и перестал упоминать непонятных "некоторых" на собраниях.

Зато у нас появилось наконец жилье, где я была хозяйкой. Правда, у этого жилья была куча минусов. На этаже было 20 комнат и только одна кухня с двумя газовыми плитами, одна умывалка с четырьмя раковинами, один туалет с тремя кабинками. Катострофически мало, приходилось крутиться. Чтобы умыться, надо было вставать ни свет, ни заря, чтобы захватить конфорку на плите, надо было первым делом, как только пришел домой (не раздеваясь!), поставить на нее чайник или кастрюлю с водой, ну и так далее. Комнатка была маленькая, причем в конце коридора, до кухни и прочих "удобств" - далеко, метров 50, наверно. Причем ни у кого на кухне не было своего шкафчика, все в комнате, только 2 разделочнах стола. Если шел на кухню готовить, надо было постараться ничего не забыть: продукты, кастрюли-сковородки, ложки, тарелки... У меня был специальный тазик, я туда все складывала перед походом на кухню, но вечно умудрялась что-нибудь забыть - то нож, то соль, то губку для посуды... За любой забытой вещью нужно было бежать очередную стометровку туда и обратно. Но зато народ на этаже был в основном тихий, нескандальный, много молодых специалистов - и ребят, и девочек, люди все в основном с высшим образованием. Старались соблюдать порядок, не затевать склок, так что жизнь там была сносной. Очень утомляло, правда, что нельзя толком помыться. Хотя в подвале было две душевых комнаты - мужская и женская, по три душика в каждой (на пятиэтажное здание, 100 комнат), но - вечные перебои с водой не позволяли там регулярно мыться. Я приспособилась - ходила в центральную баню в обеденный перерыв: до бани было всего 10 минут ходьбы (я бегала бегом, так что укладывалась в 5), за час я умудрялась добежать до бани, купить билет, помыться в душе, наскоро натянуть на себя одежду и с мокрыми волосами, но уже без спешки вернуться на работу. Если бы мытье в общественной бане было спортом, я бы непременно стала чемпионкой, время у меня было рассчитано с точностью до секунды.

В будние дни Мишу пришлось оставлять бабушке с дедушкой - никакого детского сада возле общежития не было, а возить его 5 дней в неделю в садик кожевенного завода, куда он ходил (садик был расположен на той же улице, где жили мои свекор со свекровью, в двадцати метрах от них, его в своё время дали свекру), не представлялось возможным: слишком далеко. Двумя автобусами (или автобусом и троллейбусом) с пересадкой да потом еще от остановки 10 минут (с ребенком - еще дольше) в гору пешком. И это только до садика , а ведь на этом поездка не заканчивалась - надо было еще до работы доехать. Получалось - чтобы завезти ребенка в садик и успеть к девяти на работу, надо было выходить из дому еще до семи утра. Больше двух часов на дорогу утром и столько же на обратную дорогу домой. Ежедневную дорогу продолжительностью 4,5 часа в день, да еще в переполненном транспорте, стоя, с ребенком, которому еще и четырех лет нет - нет, мы вынести были не в состоянии. В общем, обсудив эту ситуацию с мужниными родителями, решили: нечего мучить ребенка, будем забирать Мишу домой на выходные, а в течение недели он будет жить у бабушки с дедушкой. График установили: в понедельник муж отвозит ребенка в садик и едет на работу, в пятницу я его после работы забираю и мы с ним едем в общежитие (у меня еще долго язык не поворачивался назвать общежитие домом). Посредине недели мы тоже после работы ехали проведать ребенка - один раз я, один раз муж. Мишенька долго терпел приходящих родителей, но однажды не вынес: притащил табуретку, поставил ее возле входной двери, сел на нее и сказал мне: "Сегодня ты никуда не уйдешь, здесь останешься." Он не плакал, но губы у него подозрительно дрожали. Бабушка с дедушкой, конечно, очень его любили, и он их тоже, но ему хотелось, чтобы и родители тоже были рядом, ну хотя бы мама. Мне так было его жалко, но что я могла поделать. Пришлось уговаривать, объяснять, обещать золотые горы...

Кстати сказать, комнатка наша в общежитии никак не была рассчитана на двух взрослых и ребенка. Она была крохотная (правда, с балконом), да еще и с нишей. В нишу мы запихнули холодильник, на него сверху - раскладушку и все, что к ней прилагалось: тюфячок, подушку, одеяло. Кроме этого, в комнате помещался диван, двустворчатый фанерный шкаф, буфет, две настенные книжные полки, складной столик и 3 складных стула. В выходные, когда ребенок ночевал с нами, он спал со мной на диване, а муж - на раскладушке. Когда раскладывали и диван, и раскладушку, выйти из комнаты уже было нельзя, да там и вообще уже нельзя было двигаться - раскладушка занимала все свободное пространство от балконной двери до входной. Поэтому спать ложились все разом. Слава богу, никто из нас по ночам не бегал в туалет, а то даже и не представляю, как бы мы могли решить эту проблему.

Через год в общежитии, на нашем министерском этаже, должна была освободиться большая комната, площадью аж 18 кв. метров. Комендант Вася как-то по секрету сообщил мне об этом, намекнув, что он может сделать так, что мы вселимся в эту большую комнату, а министерству вернем маленькую двенадцатиметровую.

- И что, никто ничего не скажет? - изумилась я.

- Ха, никто даже ничего не заметит, если ты сама будешь язык за зубами держать, - пообещал мне Вася. - Когда министерство выделяет комнаты в общежитии, никогда в ордере не пишут ни номер комнаты, ни ее площадь. Вот в твоем ордере был указан номер комнаты или ее площадь?

- Нет, конечно, не было ничего. Но у меня же был особый случай, Вася, ты же помнишь, как расселял людей из нашей комнатки по другим, чтобы для нас освободить, не было же свободных комнат.

- Ну, расселял, и что? Был бы я с тобой раньше знаком, я б для тебя другую комнату освободил, получше. А теперь я тебя знаю, за тобой не заржавеет. Мне много не надо. Бутылку поставишь, мне и хватит. Ну как, согласна?

Разумеется, я была согласна даже на две бутылки. Целых 6 квадратных метров лишних, и значительно ближе к кухне и прочим местам общего пользования, да это же подарок небес! Мишеньке через пару лет в школу, можно будет для него купить и секретер, чтобы было место для его школьных вещей, и уроки будет где делать, красота!

Вот так мы оказались в восемнадцатиметровой комнате. С помощью платяного шкафа мы отгородили кусок комнаты для Миши, поставив там его диван и секретер и повесив ситцевую занавеску на веревочке. Это было как чудо - у ребенка своя отдельная комната! Мы о таком даже и мечтать не смели!.