Иван, если Вы действительно хотите распространять Слово Бога, то не распространяйте мнение человеков.Даже если эти человеки, очень маститой породы.Сегодня это не работает.

– Чайку? – спросил Эверштейн благодушно.

– Давайте, – пожал плечами губернатор.

Эверштейн почесал нос, лоб, ухо.

– Догадываюсь. Не доверяете. Нет, дорогой Алексей Петрович. Не поэтому, Алексей Петрович. А потому, что вы не хазар, вот и все объяснение. Это варяги вербуют к себе всех, кого попало. А мы, если вы обратили внимание...И нам совершенно не нужен человек в .... я так понимаю, – не имеющий вдобавок никаких полезных навыков. Это ведь так, Алексей Петрович ?

– Не пойму, куда вы клоните, – раздраженно сказал Бороздин. Он чувствовал, что надо ударить Эверштейна по рукам, обозначить границы, за которые ему заходить нельзя: да, перебежчик, да, покаялся, – но он человек, и человек государственный, с ним нельзя вот так… Он еще не знал, что можно.

– Сейчас поймете, – все так же ласково сказал Эверштейн. – Вы, наверное, действительно думаете, что можете нам пригодиться ?

До известной степени так оно и есть. Но брать вас в наши ряды – сами понимаете… Я бы еще понял, Алексей Петрович, если бы вы были какой-нибудь специалист. Но вы ведь никакой не специалист, положа руку на сердце. Вы всю жизнь умели одну нехитрую вещь, за которую и пострадали, за что вам большое человеческое спасибо, – но ведь вы и хазарское население не очень жаловали, верно? Как же я могу вас запустить к себе, сами посудите? Я никогда не приму вас в хазары, дорогой Алексей Петрович. Идите на все четыре стороны.

Бороздин молчал. Никогда и никого на свете он не мог бы ненавидеть так, как этого человека.

Вы поймите, Алексей Петрович, – вкрадчиво продолжал Эверштейн. – Это в варяги можно записаться. А в хазары не принимают. Ведь у вашей элиты никогда не было другого желания, как только стать нами. Вы всегда хотели быть как мы, перенимали все наши черты… Вам невдомек, что все это не имеет смысла без одного маленького элемента, без крошечной гаечки – без богоизбранности, богоизбранности, Алексей Петрович! Каждый хазар – частица мировой души; у каждого из нас, конечно, лишь бесконечно малая ее часть, ибо душ было сотворено, как сказано в книге, всего шестьсот тысяч, а нас уже гораздо больше. Но у других-то ее вовсе нет, понимаете? Поэтому у нас все получается и будет получаться, поэтому для Всевышнего только мы имеем цену, и именно поэтому к нам нельзя ни прибиться, ни затесаться. Вас просто нет, понимаете ?

Эверштейн посмотрел на Бороздина с невыразимым сочувствием. Он сделал бровки домиком, поцокал языком и покачал головой: ай-ай-ай, господин губернатор, как нехорошо получилось!

– Так что на юг, на юг, – спокойно сказал он. – Подальше куда-нибудь. Тридцать сребреников можете получить завтра в бухгалтерии штаба.

Бороздин встал и вышел, не прощаясь. Он знал, что ему надо сделать перед бегством на юг.