До того, как появились четыре Евангелия, которые мы знаем сегодня, самые ранние последователи Иисуса составили собственную книгу. В ней не было драматических подробностей из его жизни, не содержала она и преданий о жертве и искуплении. Все внимание было сосредоточено на Его учении, на этических представлениях и Его поведении, а также на социальных реформах, к которым Он призывалЭтот труд определен теперь как Евангелие Иисуса, Q. Однако Q не было стабильным текстом, подобно тому, как ранние христиане не жили в стабильное время. Это привело к тому, что люди жившие в условиях I в. н.э., вносили добавления в текст Q и искажали его. Оригинальный пласт текста отличается крайней простотой, в нем нет призывов к учреждению новой религии и нет никаких намеков на то, что Иисус Христос – это Сын Божий.

Для второго текстового пласта характерно изменение тона и предвещание кары и проклятия для отрицающих движение.
В третьем и последнем пласте Q, добавленном христианами во время тяжелого периода первого еврейского восстания (66-70 гг. н.э.), Иисус уже возвышен от статуса Посланника Божьего до статуса Сына Божия.
Из многих работ, вдохновлённых источником Q, только 4 удостоились канонизации , хотя в установлении авторов и времени написания Ев-ий существовали и остаются большие сомнения. Тем не менее, эти книги весьма неясного происхождения признаны ранней Церковью священными .
"Всё Писание богодухновенно..." утверждал Павел. , имея в виду ВЗ, поскольку Новый не был ещё завершён.Однако вскоре слова Иисуса стали считаться столь же авторитетными, как слова Моисея, а второе и третье поколения после Христа считали неотъемлемой частью "богодухновенного" Писания не только учение Иисуса, но и его учеников, включая послания Павла.
Считается, что "определённые личности вдохновлялись Богом для написания Евангелий". Писцы, копировавшие тексты НЗ , могли сознавать себя "вдохновенными Духом Святым" при внесении некоторых поправок в текст..Но несмотря на то, считали ли себя переписчики "вдохновлёнными или нет, все их непреднамеренные и намеренные ошибки и вставки должны рассматриваться как искажения оригинала.
Ученые уверены что уровень текстовых расхождений (или искажений) в корпусе Нового Завета достиг своего апогея к концу II ст. н.э. Каждый из главных церковных центров раннего периода разрабатывал собственные версии Нового Завета, отличающиеся от таковых, обнаруживаемых в других местностях.
Ещё в третьем веке Ориген жаловался на качество экземпляров евангелий, имевшихся у него: "Различия между рукописями стали значительными, либо по вине небрежности одних писцов, либо из-за порочной дерзости других; они или не удосуживаются проверить то, что переписали, или, проверяя, прибавляют или убавляют то, что им заблагорассудится".
Не только Ориген обращал внимание на эту проблему. Его оппонент, язычник Цельс, также обвиняет христианских переписчиков в недобросовестной работе:
"Некоторые ... множество раз изменяют первоначальный текст евангелия, переиначивают его до тех пор, пока не получат возможность увернуться от всех возражений"

Вопросу богословско-мотивированных изменений , вносимых переписчиками , посвящено большое колич-во академических трудов, включая работы таких мэтров , как Джеймс Д.Данн и Брюс Мэцгер,классический труд Эрмана "Ортодоксальное искажение Писания", совместный труд с Б. Мэцгером "Текстология Нового Завета" , последние книги Эрмана ""Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию" и "Великий обман. Научный взгляд на авторство священных текстов" и др. Авторы утверждают, что переписчики ранней Церкви были не просто непредубеждёнными людьми, только переписывающими текст, но также и в определённой мере продолжали "Писание" НЗ-текста, изменяя его таким образом , чтобы оно соответствовало богословским и социальным тенденциям их времени. Учёные- специалисты по текстологии считают, что деятельность раннехристианских переводчиков была настолько ненадёжной, что копии в конце концов могли оказаться не похожими на оригинал. В указанных выше книгах приводится большое количество примеров подобных искажений. Можно ли тогда считать, что Библия , в данном случае- Новый Завет-— непогрешимое слово Божье, если на самом деле мы располагаем не словами, ниспосланными непогрешимым Богом, а только их копиями, которые переписчики-переводчики в одних случаях воспроизвели точно, а в других — искаженно? Ради чего твердить, что автографы (то есть оригиналы) были богодухновенными? У нас все равно нет этих оригиналов! Есть только изобилующие ошибками копии, подавляющее большинство которых с течением столетий стало лишь отдаленным подобием оригиналов и приобрело тысячи отличий от них

.В трудах Эрмана и др. учёных показана только "верхушка айсберга" - фальсифицируемости раннехристианских текстов.Одной из причин подобных фальсификаций являлись конфликты с иудеями и язычниками, выступавшими против христиан и ввязывающимися в бурные споры с ними. Эта полемика сыграла определенную роль в воспроизведении текстов Писания. Новый Завет явился следствием конфликтов, в которых одна из христианских групп выигрывала споры и определяла, какие книги войдут в Писание. Другие книги, представлявшие другие взгляды и тоже считавшиеся апостольскими, не только не вошли в Писание, но были уничтожены и забыты. В результате, когда мы сегодня пытаемся представить себе древнее христианство, то представляем себе его исключительно в категориях текстов, принадлежащих победителям. Вот почему Барт Эрман назвал Новый Завет "очень человеческой книгой"...

Iрония заключена в том, что христианство с момента зарождения было книжной религией, в которой особое значение придается некоторым текстам как авторитетным писаниям. Но как мы убедились, этими авторитетными писаниями мы на самом деле не располагаем. В религии, ориентированной на тексты, сами эти тексты подверглись изменениям, уцелели только в копиях с многочисленными, иногда весьма значительными, разночтениями.
------------------------------------------------------------

Ниже приводится пример "работы" переписчиков

из книги Барта Эрмана"Искаженные слова Иисуса: Кто, когда и зачем правил Библию"

Предание об Иисусе и женщине, взятой в прелюбодеянии,
Сюжет всем известен. Иисус учит народ в храме, когда книжники и фарисеи, его заклятые враги, приводят к нему женщину, «взятую в прелюбодеянии». Ее ставят перед Иисусом, искушая и желая испытать его. Если Иисус велит отпустить женщину, его обвинят в нарушении закона Божьего, если скажет, что ее надо побить камнями, ему напомнят, что он же сам учит любви, милосердию и прощению.

Иисус отвечает не сразу: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (8:7). Tе, кто привел женщину, расходятся, явно замученные совестью. Иисус восклицает: «Женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя?» (8:10). На что она отвечает: «Никто, Господи!» Тогда он заключает: «И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши» (8:11).
Иисус мудро обходит расставленную ловушку — не говоря уже о том, что спасает несчастную женщину.
No при прочтении этого текста возникнет множество вопросов. Например: если женщину схватили прямо во время прелюбодеяния, где мужчина, с которым она его совершала? Согласно закону Моисея, забить камнями полагалось обоих (см. Лев 20:10). И даже если Иисус учил своих последователей любви, неужели он и вправду считал, что закон Божий, данный Моисею, уже потерял силу и соблюдать его не следует? Неужели он считал, что за грехи вообще не полагается наказания?

Несмотря на все достоинства этой истории, ее увлекательность и присущую ей интригу, она представляет серьезную проблему. Оказывается, в оригинальном тексте Евангелия от Иоанна ее не было, как не было и в оригиналах остальных евангелий. Этот фрагмент добавили переписчики последующих периодов.

Каким образом он был добавлен в текст? По этому вопросу существует целый ряд теорий. Большинство ученых считает, что данный фрагмент представляет собой широко известную историю, передававшуюся из уст в уста вместе с другими рассказами об Иисусе и в какой‑то момент изложенную на полях рукописи. Затем переписчик или кто‑то другой решил, что заметка на полях предполагалась как часть текста, и вставил ее сразу после событий, описанных в Ин 7:52. Примечательно, что другие писцы вставляли этот фрагмент в другие главы Нового Завета — например, после Ин 21:25, а некоторые, что еще интереснее, помещали его после Лк 21:38. Так или иначе, кто бы ни вписал его в евангелие, это сделал не Иоанн.

Естественно, возникает дилеммa: если этот рассказ изначально не входил в Евангелие от Иоанна, надо ли считать его частью "богодухновенной" Библии?