"Мне показалось, что неважно, что точно Он сказал, мне нужно лишь знать, что Он рад тому,

что я находилась здесь." Я сама могу слышать, как смущённо звучит, когда я об Иисусе говорю,

так я извиняюсь перед матерью за свои смелые формулировки.

"Это была почти совершенно обычная ситуация там сидеть и находиться вместе с Ним, но если

я хочу описать, как это чувствуется у меня внутри .... Для этого мне не хватает слов". Это должно

бы возможно звучать как псалм, как эйфорическое стихотворение или как нечто из Библии, но обычно

я не говорю так.

"Было это видение?", спросила она и я вынуждена была ответить - да, даже если это звучит очень

чуждо.

Никто в нашей семье не был воспитан сознательно в христианском духе или вообще духовно. И несмотря

на это я не сомневаюсь в том, что я пережила. Почему я не сомневаюсь - не могу этого объяснить, но я

знаю, что Его встречала. Я сидела там на скамейке и была вместе с Иисусом. Ни алкоголя я не пила, также

не была депрессивной. Я также не была в экстазе. Я была просто я. 46-летняя датчанка, мать троих детей,

которые крещены. Их отец, мой муж, покинул датскую национальную церковь. И я не являюсь активным

членом церкви, не произношу ни вечерней ни застольной молитвы, также я не обсуждала с другими мою

собственную веру. К вопросу о том, жил ли Иисус действительно или существует ли Бог я никогда не имела

мнения. Я всегда считала, что должно быть место для всех. В основном это есть извинение за то, что я

никогда не вдавалась подробно в детали моей веры и веры других.

В нашей семье нет активно верующих. Мы идём на Рождество в церковь, потому что это у нас так принято.

Мои родители не воспитывали в тесных отношениях к вере и церкви ни мою сестру, ни меня, ни их детей от

другого брака. Будучи ребёнком и подростком я читала Астрид Линдгрен и Халфдан Расмуссен, дискутировала

о политике и принимала участие в демонстрациях. Из нашего класса была конфирмирована лишь одна, и это

была не я. Из моего окружения вера исчезла: ..../перечисляются все школы в которых она училась, университет

и работа/. Мои родители знают куплеты из церковных песнопений, но мы дети, рождённые в шестидесятых годах,

не знаем даже Отче наш, и к сомнениям в вере, которые появились в подростковом возрасте, мы держались на

расстоянии. Для тех из нас, кто воспитался по-марксистски, диалектика всегда наготове как поддержка и она

способствует внутреннему критическому диалогу который устанавливает, что я никогда ничему слепо не доверяюсь.

Время от времени бывает трудно с тем, что я не могу просто довериться. Но с другой стороны я вижу это не как

недостаток. Напротив, это стало моей спасительной сетью. Меня было невозможно чем-либо соблазнить. Тем

более тем, что имеет хоть какую-то связь с религией. Вопросы веры фактически никогда не были темой разговоров.

Ну да, при дискуссиях с немногими хорошими друзьями также при свадьбах и крестинах, но всегда из самой отдалённой

общественной перспективы как нечто, сформировавшее нашу культуру и формирует само собою разумеющиеся условия.

Во внутреннем и глубоком смысле вера не была никогда темой и такая размытая духовность не была для меня

притягательна никогда.

В моей жизни Бог был .....