Есть. Кроме уважаемого Юрия эту точку зрения, помимо прочих - о красоте, развивает Иван Ефремов в своём философском романе "Лезвие бритвы", правда, у него это лишь подпункт:
-- Я услышал ваши высказывания насчет скульптуры, -- обратился Гирин к полному, с сильной проседью художнику, показавшемуся главой этой группы. -- Может быть, вы поясните мне, что вы понимаете под красотой? Ваша соратница по искусству, -- Гирин кивнул в сторону худенькой женщины, -- заявила, что статуя некрасива, а мне она кажется очень красивой. Следовательно, я чего-то тут не понимаю?
Глава художников посмотрел на Гирина со снисходительным сожалением.
-- Надо различать красоту и красивость, -- назидательно сказал он. -- Красивость -- это то, что представляется красотой для людей обычных, с неразвитым вкусом, а красота… -- Он многозначительно умолк.
-- И все же?
-- Как бы это яснее… -- Несмотря на свой апломб, художник замялся. -- Это… это отношение художника к жизни. Если оно светлое, с верой в счастье, с близостью к народу, к жизни, глубоко проникает в жизнь, то тогда получается красота.
-- В произведениях художника?
-- Безусловно!
-- Я не про то спрашиваю. Есть ли в природе, вне художника, эта красота или красивость -- все равно, или она получается только путем создания ее художниками, что, по-моему, идеалистическая выдумка?
Художник покраснел...
<...>
-- Так, может, вы нам откроете сию тайну, -- язвительно буркнул главный из художников, -- раз уж вы такой знаток.
-- Я не знаток, я просто врач, но я много думал над вопросами анатомии. Если упростить определение, которое на самом деле гораздо сложнее, как и вообще все в мире, то надо сказать прежде всего, что красота существует как объективная реальность, а не создается в мыслях и чувствах человека. Пора отрешиться от идеализма, скрытого и явного, в искусстве и его теории. Пора перевести понятия искусства на общедоступный язык знания и пользоваться научными определениями. Говоря этим общим языком, красота -- это наивысшая степень целесообразности, степень гармонического соответствия и сочетания противоречивых элементов во всяком устройстве, во всякой вещи, всяком организме. А восприятие красоты нельзя никак иначе себе представить, как инстинктивное. Иначе говоря, закрепившееся в подсознательной памяти человека благодаря миллиардам поколений с их бессознательным опытом и тысячам поколений -- с опытом осознаваемым. Поэтому каждая красивая линия, форма, сочетание -- это целесообразное решение, выработанное природой за миллионы лет естественного отбора или найденное человеком в его поисках прекрасного, то есть наиболее правильного для данной вещи. Красота и есть та выравнивающая хаос общая закономерность, великая середина в целесообразной универсальности, всесторонне привлекательная, как статуя.
Нетрудно, зная материалистическую диалектику, увидеть, что красота -- это правильная линия в единстве и борьбе противоположностей, та самая середина между двумя сторонами всякого явления, всякой вещи, которую видели еще древние греки и назвали аристон -- наилучшим, считая синонимом этого слова меру, точнее -- чувство меры. Я представляю себе эту меру чем-то крайне тонким -- лезвием бритвы, потому что найти ее, осуществить, соблюсти нередко так же трудно, как пройти по лезвию бритвы, почти не видимому из-за чрезвычайной остроты. Но это уже другой вопрос. Главное, что я хотел сказать, это то, что существует объективная реальность, воспринимаемая нами как безусловная красота. Воспринимаемая каждым, без различия пола, возраста и профессии, образовательного ценза и тому подобных условных делений людей. Есть и другая красота -- это уже личные вкусы каждого. Мне кажется, что вы, художники, больше всего надеетесь именно на эту красоту второго рода, пытаясь выдавать ее, вольно или невольно, за ту подлинную красоту, которая, собственно, и должна быть целью настоящего художника. Тот, кто владеет ею, становится классиком, гением или как там еще зовут подобных людей. Он близок и понятен всем и каждому, он действительно является собирателем красоты, исполняя самую великую задачу человечества после того, как оно накормлено, одето и вылечено… даже и наравне с этими первыми задачами!
(с)
Довольно логично и это даже наглядно, если присмотреться к сути вещей - любая вещь, формы которой идеально соответствует предназначению, особенно если они при этом лаконичны (а они и должны быть таковыми), воспринимается сознанием как красивая, будь то автомобиль или фотоаппарат или даже оружие - кинжал или реактивный истребитель.
С квадратом Малевича или картинами Пикассо или Шагала немного сложнее, т.к. здесь востребованы не наглядность и поверхностное наблюдение. Здесь можно привести аналогию, насколько это возможно: Дикарю из джунглей будет малопонятна функциональность компьютерного микрочипа, его громадные возможности, которые таят в себе формы с размером с ноготь. Вот если бы чип был бы размером с кирпич... Тогда можно было бы хотя бы орехи им колоть... :) В искусстве есть такое направление как "минимализм" и любое достижение в нём отмечается людьми, которые могут это оценить. Примеры есть не только в изобразительном искусстве - Владимир Блинов получил премию за свой "Роман без названия", его книга состоит всего из одной фразы, вернее из четырёх слов: "Не надо! Я сама"
Возвращаясь к квадратам - Казимир Малевич нарисовал свой квадрат без единого вспомогательного инструмента, будь то линейка или транспарент, только кисточка и краски, но его квадрат идеально "квадратный". Попробуйте кто-нибудь повторить то же самое, имея лишь холст, кисть и краску. Это могут лишь единицы. Но первым додумался лишь Малевич, создав таким образом образец абсолютного минимализма в абстракционизме. Абстракционизм сам по себе разнообразен, но по сути лаконичен, довольствуясь геометрическими фигурами, а Казимировский квадрат - это воплощение лаконичности абстракционизма, т.е. форма здесь максимально соответствует предназначению. Поэтому, несомненно, квадрат Малевича имеет куда большую художественную ценность, чем любой другой квадрат, например из фотопринтера.