Я ходил под парусом на льдине,

На верблюде ездил иногда.

Изорвал всю пасть ему скотине,

Не плевался что бы он в меня.

Солнце заморожено в стакане,

Яйца задубели, аж звенят.

Не пустили в баню к дяде Ване,

Рожею не вышел, говорят.

Тётю Груню завалю за это,

Надо же согреться как нибудь.

От её горячего минета,

В бане станет всем не продохнуть.

Побегут с полка, прикрыв тазами,

Причиндалы дряблые свои.

На верблюде ездил я в Майами,

Просадил последние рубли.

Наплевать доллАров куча с гаком,

Сам неделю с лишним штамповал.

Тётя Груня день стояла раком,

Мерки с президента их снимал.

Вышел кучерявый Ленин в шапке,

С бородой седою до колен.

Подставляйте люди свои грабки,

Позже нарисую ещё йен.

Или может фунтов-стерлингОвых,

Навояю лёгкою рукой.

И пойду в штанишках своих новых,

Любоваться Камой иль Окой.

Пусть их вишни дальше дозревают,

Дыни поспевают, виноград.

Там у них кобель почти не лает,

Но кусает больно очень гад.

А на кой мне эти заморочки,

Тётя Груня скачет по избе.

Дядя Ваня в бане из сорочки,

Намотал тюрбан на член себе.

Станет он теперь арабским шейхом,

Заведёт гарем из сотен баб.

Скажет им пардон, салам-аллейкам,

И засунет в люли свой кебаб.

Ну а я, шагая по пустыне,

Перейду неведомую грань.

И посею у себя на льдине,

Кукурузу, репу и герань.

Тёлок разведу с глазами лани,

Волкам буду пасти за них рвать.

Заведётся вошь в моём кармане,

И блохою станет погонять.

Их одеть, обуть, колёса смазать,

Много надо долларов, рублей.

Тётя Груня есть чего там вмазать,

Не скупись рюмаху мне налей.

А то скучно стало мне стебаться,

Темку уж пора бы закрывать.

Надоело с рифмами бодаться,

Надоело, правда, твою мать…