Семейные истории
Тамара
Тамара Брагина пришла к нам в отдел сразу после школы. Закончила школу с золотой медалью, но не повезло: то ли завалила какой-то экзамен на вступительных, то ли по конкурсу не прошла, не суть важно. Красивая девочка, не просто хорошенькая - русская красавица: толстая русая коса ниже пояса, голубые глаза в пол-лица, нежная кожа, только фигурка современная - тонкая, как у подростка, да ей и было-то 17 лет всего. В отдел ее взяли техником, на копеечную зарплату - ну, без образования же. Но умница - очень быстро всему научилась, понимала нас с полуслова, ей давали довольно сложные задания - знали, Тамара не подведет, да и печатала она быстро и без ошибок, хотя и не слепым методом.
За ней тут же стали увиваться мальчики - на нашем ВЦ их было много, неженатых специалистов: и электронщики, и программисты, и эксплуатационники, - но Тамару они как-то не интересовали, она их всех планомерно отвергала. Со временем стало понятно, в чем дело. Тамара влюбилась. Предметом ее любви стал Станислав Николаевич, для нас - просто Стас, старший брат моей сотрудницы и лучшей подруги Вики. Здоровенный мужик под два метра ростом, ему было тогда уже за тридцать - вдвое больше, чем Тамаре, был он начальником научно-исследовательской лаборатории автотранспорта, имел жену и двоих детей. К нам наведывался каждый раз, когда по делам бывал в министерстве, то есть довольно часто, - сестренку любимую проведать. Он много шутил - у него было отменное чувство юмора, знал массу анекдотов и смешных случаев из жизни. Ну, немудрено, что Тамаре он понравился. Это бы ничего, если бы Тамара ограничилась простым немым обожанием. Но нет - она начала донимать Стаса своей любовью. Со стороны все это выглядело довольно странно: она кидалась помогать ему надеть пальто, провожала его до крыльца, дарила ему какие-то мелкие сувениры и даже букетики цветов... Писала письма с признаниями в любви. Дошло дело и до стихов. Стас пытался ее вразумить, ничего не выходило - Тамарин натиск на неприступную крепость только усиливался. В конце концов Стас сказал Вике, протягивая ей кучу бумажек:
- Ты должна это прочесть. Поговори с ней, Вика, может, она к тебе прислушается.
Вика почитала записки и стихи и сделала вывод:
- Ты знаешь, Линка, по-моему, она ненормальная. По ней психушка плачет. На, почитай это творчество.
Я почитала. Ну, что сказать... Все эти записки, а стихи в особенности явно указывали на то, что у Тамары с головой непорядок: мысли, без концов и начал, причудливо смешивались, она перескакивала с одной темы на другую без всякой системы, стихи и вовсе не имели ничего общего с поэзией, разве только то, что были написаны в рифму, а так это был просто бессмысленный набор слов, без ритма и размера.
- По-моему, с ней говорить бесполезно, она нас просто не услышит.
Но мы попытались. Привели Тамаре все разумные доводы, почему так себя нельзя вести, включая главные: Стасик обожает детей, Тамару он не любит, а любит жену Бэллу, никогда с ней не разведется - он же партийный, и вообще - он еврей...
- Почему это он еврей, он же Матвеев?, - спросила Тамара, наплевав на все остальные доводы; как видно, это было единственное, чего она еще о Стасе не знала.
- Потому что наша мама - еврейка, - ответила Вика.
Но все увещевания были впустую. Тамара продолжала доставать Стаса признаниями в любви. Стас перестал заходить к нам в отдел - от греха подальше. А с Тамарой стало твориться и вовсе непонятное. Всю свою любовь к Стасу она перенесла на Вику: открывала ей дверь, подавала пальто, дарила цветы, писала стихи, даже дала как-то почитать дневник... Вика тихо бесилась. И еще новая странность появилась у Тамары: она стала пропадать. Просто исчезала куда-то, потом появлялась как ни в чем не бывало. Когда начальница отдела спрашивала:
- Где ты была, Тамара? Мы тебя обыскались! - она всегда находила, что сказать: то ей стало плохо во время обеда, и она пошла к врачу, то ее тошнило, и она сидела в туалете, пока тошнота не прошла... Когда пытались ее уличить, говорили, что в туалете ее не было, отвечала:
- А я не в нашем туалете была, а в грузовых перевозках.
Управление грузовых перевозок было на втором этаже, а мы на первом...
Последней каплей стало ее исчезновение на пути в Министерство. Заместителю министра понадобились копии каких-то сводок, с бумагами отрядили Тамару. Тамара ушла - и пропала. До Министерства было 10 минут спокойным шагом, но Тамара не объявилась там ни через полчаса, ни через час. Секретарша замминистра звонила без конца - сводки нужны были срочно. Копии сводок сделали заново и отнесли бегом разгневанному замминистра. А Тамара пришла через четыре часа. Сводок при ней не было - она их где-то забыла. Зато на голове у нее была шикарная прическа. Из ее-то косы! Понятно, почему на нее ушло столько времени.
Это стало последней каплей. До всех наконец дошло, что Тамара больна. Наталья Константиновна спросила ее напрямик:
- Тамара, скажи, ты слышишь голоса, это они тебе приказывают, куда идти?
И Тамара призналась - да, голоса говорят ей, куда идти и что делать. Шизофрения... Поговорили с Тамариной мамой, еле уговорили ее обратиться к врачу.
- Нет, ни за что, вы что, хотите сказать, что моя девочка - сумасшедшая? Да у нее никогда ничего такого не было, она школу с золотой медалью кончила, это вы все ее довели!
Может, и вправду не было, до поры до времени болезнь дремала, но что-то дало толчок, и она проявилась. Что - бог весть: неудача при поступлении в университет, любовь к Стасу... Но шизофрения проявилась бы рано или поздно в любом случае.
Тамару положили в психиатрическую клинику. Вышла она оттуда через пару месяцев совершенно нормальной внешне, но все уже были в курсе, что болезнь может вернуться и обращались с ней бережно. Через полгода она уволилась, вышла замуж. Мама ее пришла к нам на ВЦ, плакала: доктор сказал, нельзя ей замуж, и детей нельзя заводить, но ее ж не переубедишь... Замужем она пробыла недолго, муж развелся с ней, когда узнал о ее диагнозе.
Последний раз мы видели Тамару где-то через год после того, как она от нас уволилась. Все сидели и работали, как вдруг раздался стук в окно. За окном стояла Тамара. Леночка Гуцу, которую взяли на Тамарино место, открыла окно.
- Девочки, не спрашивайте меня ни о чем, спрячьте скорее, за мной следят...
И собралась лезть в окно.
- Тамара, да что с тобой, войди в дверь, в окно-то зачем?
- Нет, в дверь не могу, за дверью следят...
- Да что ты такого сделала, что за тобой следят? И кто следит?
- Меня хотят убить... У меня три подруги, в трех разных городах - в Москве, Ленинграде и Хабаровске, их всех уже убили одинаковым способом: вскрыли вены и закупорили их: затолкали туда хлебные шарики - черный, белый и серый. Я осталась последняя, меня тоже выследили... Я к вам зашла по дороге в милицию, мне совсем немного осталось - тут же отделение милиции рядом, на Комсомольской, надо заявление написать...
- Кто убил? - спросила ничего не понимающая Леночка.
- Грузины... Вон, смотрите, по той стороне идет грузин, это он за мной следит!
- Да какой же это грузин? Это же типичный молдаван, вон и усы у него, как у всех молдаван, висячие!
- Вы ничего не понимаете, это он просто под молдавана маскируется, они под кого хочешь маскируются: под цыган, под румын, под молдаван... Все, он меня уже заметил, поздно лезть в окно. Ладно, пойду сразу в милицию, меня же там защитят, правда?
Мы молчали. Так было жалко ее... Ведь ее же сразу опять в психушку запрут.
- Тамара, может, не надо тебе в милицию? Здоровье твое как? Ты табетки-то пьешь, которые тебе выписывают?
- Таблетки? А при чем здесь таблетки? Я здорова, зачем они мне... Ладно, девочки, пока, я побежала!