Квартирный вопрос

1.

Все детство мое прошло в коммунальных квартирах - в разных городах, с постоянно меняющимися соседями. Родители мои путем обменов и доплат в конце концов со временем поселились в отдельной двухкомнатной квартире, но я к тому моменту уже поступила в институт и жила в Ленинграде, в общежитии, в комнате на четверых, а у мамы с папой бывала только наездами — во время сессии (готовиться к экзаменам без соседок по комнате было значительно эффективнее) да на каникулах. Мне даже не приходило в голову снять комнату — на это ушла бы вся моя стипендия, тогда как место в общежитии стоило всего полтора рубля. Но на четвертом курсе я вышла замуж за однокурсника, и возникла необходимость как минимум в отдельной комнате.

Оказалось, что найти жилье для двух студентов в Ленинграде можно без всяких проблем. У нас в Политехе был целый корпус для семейных, но туда и соваться не стоило. Конечно, дешево, да ведь опять общага, это было уж на совсем крайний случай. Однако опытные люди поделились с нами информацией о том, что возле Светлановского рынка, под определённым деревом собираются по субботам сдатчики и потенциальные съемщики жилья. Нам повезло с первого раза. Какой-то мужичок средних лет сдавал комнату в новостройке северней Муринского ручья, в двухкомнатной квартире, совсем недалеко от института, причем всего за 30 рублей в месяц. В то время стипендия у нас с мужем была повышенная, по 50 рублей, да родители давали по 40, так что за минусом квартиры у нас еще оставалось 150 рублей на жизнь, что было по тем временам не так уж мало на двоих.

Мы согласились не глядя, вернее, съездили, конечно, посмотреть, но особо не придирались. Комната была квадратная, метров 16, еще имелась лоджия 4 на 1,5 метра, из мебели там стоял фанерный двустворчатый шкаф, колченогий стол, два стула и кровать с торчащими пружинами. На кухне не было ничего, кроме газовой плиты, раковины и столика от швейной зингеровской машинки, изображавшего кухонный стол. Но это были мелочи, главное — не было никаких соседей, никто не жил во второй комнате. Она принадлежала какому-то моряку-подводнику, который служил на Северном море и практически не бывал в Ленинграде, семья его — жена и дочка — тоже жили там, на Севере. Получилось, что мы за тридцатку сняли отдельную квартиру, это была редкая удача.

Наш квартирный хозяин Володя Малинин жил у жены, с которой имел двоих детей, но не был расписан официально именно по причине квартирного вопроса: тридцатка в месяц была подспорьем, а если б он женился на своей жене официально, ему бы никто не позволил держать две квартиры. Тогда так было — либо съезжайся, меняй две на одну большей площади, либо вторую у тебя отнимет государство. Володя никогда к нам не заходил, главное для него было — деньги вовремя, а мы очень старались отдавать их к первому числу. Муж ездил к нему домой, вручал тридцатку, и они расходились, довольные друг другом.

Однажды, правда, Володя попал к нам, сам того не желая. Как-то вечером в квартире неожиданно раздался звонок. Муж открыл входную дверь. За дверью двое дружинников с повязками держали под руки стоящего на коленях с опущенной на грудь головой третьего, явно находившегося в бессознательном состоянии человека.

- Ваш? - спросили они.

- Нет! - дружно, хором ответили мы.

- Ну, как же не ваш? - сказал один из дружинников. - Вот его паспорт: Малинин Владимир Николаевич, прописан - Гражданский проспект, дом ..., квартира... Это ж ваш адрес, значит - ваш!

Тогда мы поняли, что перед нами наш квартирный хозяин. Перебрал спиртного и отключился, дружинники нашли его валяющимся на улице, пожалели - не отправили в вытрезвитель, а приволокли по месту прописки. Затащили в квартиру и ушли, даже не стали слушать никаких наших возражений. Пришлось пристроить его в уголке прямо на полу, подложив под голову мой свитер и укрыв его же плащом - у нас было только два комплекта постельного белья и никаких дополнительных спальных принадлежностей, не говоря уже о матрасе с подушкой. Я боялась, как бы это не вошло в систему, но пронесло, такое случилось только один раз.

Квартира наша, как оказалось при ближайшем рассмотрении, имела один существенный недостаток — она была абсолютно не утеплена. Мы обнаружили это зимой, которая в том году оказалась на редкость холодной — столбик ртутного термометра два месяца держался на отметке -30. С учетом постоянных сильных ветров это был совершенно собачий холод, почти Сибирь, особенно для моего мужа, уроженца Молдавии.

В нашей щелястой квартире гулял ветер, выдувая хилое тепло напрочь. Температура там редко достигала 14°, хотя мы пытались отапливать ее газом. Ребенка, родившегося в феврале, мы переодевали под одеялом, а купали на кухне, предварительно прогрев ее с помощью включенной плиты. Но дети, как выяснилось, легко приспосабливаются к окружающей среде. Так и наш малыш почти с рождения стал спать на балконе часами, совершенно не реагируя на тридцатиградусный мороз, - мы добыли для него меховой спальный мешок с капюшоном, да впридачу заворачивали его в два одеяла - байковое и ватное с пододеяльником. Поначалу я периодически выходила на балкон, чтобы проверить - а жив ли мой ребенок, не замерз ли? Ребенок был теплый, дышал, значит, все было в порядке. И я оставила его в покое: спит - и прекрасно.