------------------------
Мужчины не устают находить образы, чтобы выразить неистовую силу, влекущую его к женщине, и сопровождающий это стремление страх оказаться ею погубленным.
Возникает все тот же мотив воды (представляющей, как и прочие "элементы", первичную стихию "женщины"), которая поглощает мужчину, поддавшегося женским чарам. Одиссей, чтобы избежать обольщения сирен, приказал своим гребцам привязать себя к мачте. Мало кто сумел разгадать загадку Сфинкса, большинство же поплатилось за свою попытку жизнью. В волшебных сказках ограда дворца короля украшена головами женихов, отважившихся отгадывать загадки его прекрасной дочери. Богиня Кали танцует на трупах поверженных мужчин. Самсона, которого никто из мужчин не мог победить, лишила силы Далила. Юдифь обезглавила Олоферна после того, как отдалась ему. Саломея несет на блюде голову Иоанна Крестителя. Из-за страха мужчин-священников оказаться во власти дьявола сжигали ведьм. "Дух Земли" Ведекинда уничтожает всякого мужчину, поддавшегося ее чарам, и даже не тому, что она особенно зла, а просто потому, что такова природа. Перечислять подобные примеры можно бесконечно; всегда и везде мужчина стремится избавиться от своего страха перед женщинами, объективизируя его. "Дело не в том, - говорит он, - что я боюсь ее; дело в том, что она сама по себе зловредна, способна на любое преступление хищница, вампир, ведьма, ненасытная в своих желаниях. Она - воплощение зла". Не здесь ли - в нескончаемом конфликте между желанием женщины и страхом перед ней - один из важнейших источников мужского стремления к творчеству?
Спрашиваем себя: неужели не странно, что при таком изобилии очевидного материала так мало внимания уделяется тайному страху мужчины перед женщиной? Еще более удивительно, что и сами женщины так долго его не замечали.
У мужчины имеется достаточно очевидных стратегических причин, чтобы скрывать свой страх.
Но он также пытается всеми способами его отрицать даже перед самим собой.
Мы можем предположить, что даже прославление женщины мужчиной связано не только с его стремлением завоевать ее любовь, но и с желанием скрыть свой страх.
Однако такое же облегчение мужчины находят и в презрении к женщинам, которое они так часто демонстративно выказывают в своем поведении.
Позиция любви и преклонения означает: "Мне нечего бояться такого восхитительного, такого прекрасного, более того, такого святого создания".
Позиция презрения подразумевает: "Было бы просто смешно бояться такого, как ни посмотри, жалкого существа".
Последний способ успокоения своей тревоги дает мужчине особое преимущество, а именно помогает поддержать свою мужскую самооценку, которая, похоже, страдает гораздо сильнее от признания страха перед женщиной, чем от признания страха перед мужчиной (отцом).
Понять, почему самоценна мужчин оказывается столь чувствительной именно по отношению к женщинам, можно только с учетом их раннего развития.