Не уйти от бессонницы кладбищем
по дорожке ночной тишины,
если в воздухе, зяблом и лающем
алебастровый шарик луны.
Не прискачет небесная конница,
если ангелов нет ни черта,
если где-то во мраке покоится,
в белом саване детства, мечта.
И скучна эта куцая мистика,
свой блохастый отгрызшая хвост,
но на карте тетрадного листика
очень странный рождая погост
и черту подводя над "и краткою"
прошлой жизни, - не лги, не злословь.
Видишь, сзади, за утлой оградкою,
под плитой прикорнула любовь,
ничего не оставив в наследие -
ни долгов, ни (чего ж ты не рад?!)
той сестрицы своей, что последнею
априори должна умирать.
И не надо строчить эпитафии,
ностальгической красить сурьмой
душу грешную. Вон, с фотографии
в ч╦рной рамке с лимонной каймой
трое с кислой глядят укоризною,
буквы ст╦рлись, им╦н не прочесть...
Кто же это? По видимым признакам -
вера в лучшее, совесть и честь.
Праху - мир, захиревшие смолоду,
от дождей и дурных новостей,
от служения хмелю и солоду,
от вампиршества жадных страстей!
Поскорби, и, как можно уверенней,
(знаешь, сл╦зы не стоят труда)
по брусчатке хороших намерений
адской тропкой беги в никуда
в пене, в мыле, в азарте и злобе. И
не забудь обогнуть бугорок,
где лежит, без креста и надгробия,
эту землю оставивший Бог.