Песнь Ламеха – кончина первой цивилизации

Потомок Каина Ламех изобрел многоженство (вероятно, при нем родство стало передаваться по матери). Дети жен Ламеха потомка Каина были изобретателями – кочевого скотоводства, инструментальной музыки, ковки и заточки металла, ритуальной проституции. При Ламехе – это было переломное время:

произошли одновременно цивилизационный взрыв и кончина каинской цивилизации.

Был человек, который засвидетельствовал о кончине – сам Ламех. Это дети его жен были изобретателями и двигателями «прогресса», при них все вдруг так многопланово и ярко развернулось. Но каинитяне религиозные люди: Ламех все понял и пропел – то ли пророчество, то ли плач. Это – песня Ламеха. Первая цивилизация кончилась с песней.

Цивилизация каинского духа не гибнет от внешних причин, она иссякает – гибнет «от себя самой» (Отк. 18:20). Именно на подъеме она слаба.

Эта истина очень скупо изложена в Книге Бытия, и вполне развернуто она изложена в Апокалипсисе – применительно к последней всемирной каинской цивилизации «Вавилон».

«Песнь Ламеха» – первый памятник поэзии в Библии. Главный художественный прием песни Ламеха – параллелизм членов в стихе [1].

Сказал же Ламех своим женам:

Адá и Циллá, услышьте глас мой,

жены Ламеховы, вонмите речи моией.

Ибо мужа я убил – в рану мне

и юношу – в язву мне.

Ибо всемеро отмстится Каин,

а Ламех – [в] семьдесят и семь.

Быт. 4:23, 24

В истолковании Септуагинты Ламех говорит: «всемеро отмщается от Каина» ― ἐκδεδίκηται ἐκ Καιν. Это он правильно говорит, Ламех правильно понимает «Каинову печать»: на Каине лежит знамение от Бога, и отмщение (если кто убьет Каина) происходит «от Каина» – от нарушенной печати. И ТМ допускает понимание, что отмщение произойдет от Каина (букв.: «отмстится Каин»). Если отмщение происходит «за Каина» (неверный перевод), то кто мстит? Бог не проклинает никого и никому не мстит[2].

Ламех говорит: отмщается от Ламеха «семьдесят раз всемеро» ― ἑβδομηκοντάκις ἑπτά. «70 умноженное на 7» – символическое возвышение понятия до совершенной полноты. В Евангелии говорится об отпущении грехов брату – до «семидесяти крат седмерицею» (Мф. 18:22). У Христа Спасителя «70 на 7» – полнота милости. У Ламеха, естественно, наоборот. Через Песнь Ламеха обозначено то, что явится в апокалиптические времена:

на финальных стадиях развития цивилизации является особенная кровожадность – как тотальная беспощадность и новый вкус крови, когда кровопролитие санкционировано.

«Цивилизация вырабатывает в человеке только многосторонность ощущений и решительно ничего более. А через развитие этой многосторонности человек еще, пожалуй, дойдет до того, что отыщет в крови наслаждение. По крайне мере, от цивилизации человек стал если не более кровожаден, то уж наверное хуже, гаже кровожаден, чем прежде»[3].

*

Фигура Ламеха – пограничная. Песня Ламеха допускает диаметрально противоположные истолкования. Какие есть толкования на «песнь Ламеха»? Каков ее общий смысл?

1) Это победная песнь, гимн мечу, который отковал Тувал-каин. «Я убил», – говорит Ламех, – в значении «Я убью» всякого, будь то муж или отрок. «И если Бог за смерть Каина обещался воздать всемеро, то я, вооруженный оружием, сумею в семьдесят раз лучше постоять за себя сам!»[4]

2) Обратное тому полагает блаженный Феодорит (его мнение разделял св. Андрей Критский). По смыслу его толкования, Ламех спел покаянную песнь. Он убил не двоих, но «одного мужа, находящегося в юношеском возрасте. Ламех избежал наказания признанием в грехе и, сам над собою произнесши суд, остановил тем суд Божий».

Нельзя исключать возможности ни первого толкования, ни второго, однако попытаемся включить «песнь Ламеха» в более широкий контекст. Семь поколений каинитян составили развитую цивилизацию, духовное средоточие которой – Каинова печать.

3) В иудаизме есть опыт такого толкования песни Ламеха, чтобы вопрос о Каиновой печати был снят. Это иудейское толкование представляет собой чистой воды вымысел – желание придать древнему тексту бытовую конкретику и психологически понятный смысл. Выражение ТМ «всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро» означает якобы: «Не смейте убивать Каина! Он будет наказан после семи» поколений (Раши; не убийце Каина отмстится, а сам Каин понесет отмщение). Седьмое поколение от Адама, если считать Адама первым, якобы был Ламех. (Заметим, что считать Адама первым в череде поколений каинитов никак нельзя, Ламех же был пятое поколение после Каина). Придуманная история живописует, что Ламех якобы убил самого Каина и своего оруженосца. Ламех вышел на охоту вместе с отроком. Ламех был слеп, и его лук направлял отрок. Праотец Каин к тому времени бежал из города Енох и, гонимый страхом, бродил, прятался, одевался в звериные шкуры. Отрок принял Каина за зверя, направил лук Ламеха, тот застрелил Каина, затем Ламех в гневе убил отрока. «Смерть “мужа” – Каина – для совести Ламеха “язва”, а убийство отрока – “рана”. О врагах бы так сказано не было»[5]. Есть и другое иудейское толкование: будто Ламех убил Каина и сына своего Тувал-Каина. Но суть одна: Каин был убит во время седьмого поколении, сбылось сказанное Господом о каиновой печати, и все, больше Каиновой печати нет, вопрос закрыт.

4) Каинова печать не исчезает со смертью Каина. «Каин» – это и личность, и общность. Смысл песни Ламеха – не победный гимн мечу, не раскаяние в предумышленном убийстве, не скорбь о невольном преступлении.

Песнь Ламеха есть осознание того, что «знамение Каина» – навеки запечатлелось на самом Ламехе, на детях его жен («Адá и Циллá, слушайте») и на всех каинитах.

«Семьдесят раз по семь» (ТМ: «семьдесят семь раз»)[6] напечатано знамение Каина на Ламехе, поэтому убийства, которые совершил Ламех, это ему «рана» и «язва». Именно от Ламеха, который был пятым от Каина, могли ждать, что проклятие Каина на него не ляжет. Произошло прямо противоположное:

при Ламехе стало ясно, что цивилизация сделала поворот на – изобретение, расширение, матриархальность, разврат и войну. Проклятие Каина навсегда останется на его потомках.

Ламех во всем поучаствовал – и косвенно, через жен и детей, и прямо, через убийство. Внутри первой, каинской цивилизации убийство приобретает какой-то – новый вкус: это и применение нового оружия[7], и то, что новое убийство отмечено Писании первым поэтическим опусом.

Ламех – это второй Каин.

Но Каин еще мог мечтать о прогрессе и желать счастья своим потомкам: Каин изобрел городскую жизнь и назвал город по имени сына своего «Енох». Ламех уже отведал цивилизации и понимает, что не будет никакой «новой жизни». «Новый мир» – построен, «новая жизнь» – иллюзия. «Каинова печать» – с этим надо жить, когда будущего нет.

Хочется узнать, конечно, с каким чувством была пропета эта «песня». Ведь перед нами поэзия. Поэзия, как и музыка, есть искусство амбивалентное. Вот «песнь Ламеха», – есть в ней плач, страх, уныние, ужас... Есть – вместе с гордой решимостью (все решено!) – жить без Бога. По чувству песнь Ламеха – то же «стенание» Каина, когда он говорил Богу: «Вина моя больше, чем можно простить мне. Наказание мое больше, чем можно снести мне. От лица Твоего я скроюсь» (Быт. 4:13, 14). В своем стенании Каин был трясущийся и решительный. Вот Ламех – стенающий: смертельное уныние и смертная решимость – один звук.

Св. Писание в великой скупости слов говорит о событиях перед Потопом. Подлинно, тут каждое слово на вес золота. И вдруг – достаточно пространная песнь Ламеха, на ней заканчивается рассказ о каинитянской цивилизации. Это ее итог. Ламеха не обманул расцвет внешних сил, изобретательство и подвиги детей Ады и Циллы, скорее, наоборот:

в кульминации Ламех увидел кончину.

Не самый конец, а (что, может быть, страшнее) – обреченность, кончину. Ламех увидел, что в его родовой общности смерть – есть, проклятие – есть, а жизни и будущего у каинской цивилизации нет.

Каинитяне не могут жить изолированно от сынов Божьих.

Когда Каин уходил от Адама, ему это не было ясно. Ламеху все стало ясно, и даже вполне – до «семидесяти крат седмерицею». В раю диавол искусил первых людей: «Откроются глаза ваши» (Быт. 3:5); люди прошли путь грехопадения до конца, и «открылись глаза у обоих, и они познали, что наги» (Быт. 3:7). В истории с Каином диавол подбил его уйти от Адама; когда потомки Каина прошли путь своей цивилизации до конца (конец – это «Ноема», дальше некуда), открылись глаза у Ламеха, и он познал, что здесь жизни нет.

Как диавол навсегда привязан к человеку, ибо «к человеку обращение его» (Быт. 4:7), так и каинитяне навсегда привязаны к сынам Божьим – им без них жизни нет.

И это важнейшая характеристика каинитян как исторической общности: такой народ в изолированном состоянии начинает вырождаться. Если не приходит вразумление, а каинская печать глубже и глубже отпечатывается на нем (как это Ламех на себе увидел), тогда народ привязывается к другому народу, одна общность – к другой общности Каина никто не изгонял, каинитян никто не гонит по земле, а они все идут и идут… Песнь Ламеха свидетельство того, что каинитяне начали поход к сынам Божьим.

Медленно и неотвратимо мы приближаемся к этому страшному событию: когда «сыны Божии брали себе жен от дочерей человеческих» (см. Быт. 6:2) – дочерей каинова рода, а после – Потоп.

О каинитянской цивилизации больше сказать нечего: итоги подведены. Тогда Св. Писание о том же говорит косвенно, не впрямую, и еще раз итог подводит, заходит с другой стороны, – настолько это важный предмет.

*

Повествование переходит к сыну Адама Сифу и сыну Сифа Еносу и предлагает нам разрешить задачу. О Сифе и Еносе будет рассказано дважды: первый раз после «песни Ламеха», второй раз Сиф и Енос появятся в отдельном родословии (толдот’е) сынов Божиих (гл. 5 кн. Бытие).

Есть такой прием повествования в Св. Писании – «дважды об одном», он применяется, когда мы должны на одно событие взглянуть с разных точек зрения.

Первое упоминание о Сифе и Еносе идет сразу за историей каинитов и понадобилось для того, чтобы откорректировать наше понимание каинитянской цивилизации. Св. Писание поставляет нас на точку зрения, чтобы можно было «обернуться» на каинитянское сообщество, посмотреть на него в целом. Первый рассказ о Сифе и Еносе есть, прежде всего, рассказ о Каине и каинитянах. Каинитяне – создатели первой цивилизации со всеми ее тогдашними изобретениями. А чем занимались потомки Сифа, и кто такой Сиф?

И познал Адам еще жену свою, и она родила сына и назвала имя ему Сиф, [говоря: Сиф,] ибо положил мне Бог семя другое вместо Авеля, ибо убил его Каин.

Быт. 4:25

Вновь (см. Быт. 4:1) имя сыну нарекает Ева. Древние могли в имени человека провидеть его будущую жизнь, имя Сифа очень высокое:

в Сифе восстановился дух Авеля[8].

Имя Сиф (Шет שׁת) происходит от глагола шит – «полагать, основывать». Сиф – это «возмещение» («вместо» Авеля), «основание, утверждение» (истинного богопочитания, духа веры). Сиф – от Бога, от Сифа произойдет Спаситель. Сиф «прославился между людьми» (см. Сир. 49:16/18).

И у Сифа, также у него родился сын, и он назвал имя ему Енос. Тогда началось призывание имени Господа (Яхве).

Быт. 4:26

«Енос» ― Енош, означает «человек». Слово «Енош» אנושׁ имеет те же буквы в корне, что глагол со значением «быть слабым, немощным, подверженным болезням». Енош – синоним адам: «Что есть человек (енош), что Ты помнишь его, или сын человеческий (бен-адам), что Ты посещаешь его?» (Пс. 8:5)

И при таком человеке, который именуется не сильный, а слабый, – началось призывание имени Божьего? Почему так? Объясняет апостол Павел.

Апостол Павел просил Господа избавить его от некоторой немощи и услышал от Господа: «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». Апостол познал:

в человека енош – слабого «вселяется сила Христова» (2 Кор. 12:9).

Поэтому апостол говорит: «Я благоволю в немощах, в досаждениях (наглых обидах), в нуждах (крайних нуждах: ἐν ἀνάγκαις), в изгнаниях, в притеснениях за Христа, ибо когда немоществую, тогда я силен» (2 Кор. 12:10). Кстати, имя «Павел» означает «малый».

*

В греческом тексте сказано о Еносе: «Сей возымел надежду призывать имя Господа Бога» (Быт. 4:26). Иное в ТМ: «тогда началось призывание имени Яхве (во имя Яхве)»[9]. Различие LXX и ТМ – существенное:

1) в ТМ неизвестно, кто начал призывание имени Божьего; согласно LXX, начал – Енос.

2) Он «возымел надежду, вознадеялся» (ἤλπισεν) призывать имя Божие. В Масоретском тексте «надежда» не упомянута.

Если сопоставить греческий текст с еврейским, то ключевых для понимания слов: что именно этот «немощный по-человечески» (сильный по Богу) «Енос» начал призывать имя Божье, имея «надежду», – этих ключевых слов нет в Масоретском тексте. Может быть, греческий текст – это интерпретирующий перевод? Такой возможности исключить нельзя. Однако тогда приходится допустить, что перед нами богословская интерпретация переводимого текста – такой смелости и широты, которой (если учитывать исключительное значение данного места Книги Бытия) нет аналогии, может быть, во всей Септуагинте.

Какая богословская мысль заключена в греческом тексте о надежде, которую почему-то возымел Енос, когда начал призывать имя Божие?

Вспомним, при каких обстоятельствах апостол Павел удостоился откровения от Бога («сила Моя совершается в немощи»). Павел был «восхищен до третьего неба», которое есть «рай», и «слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать». А была у Апостола немощь: ему был «дан ангел сатаны, чтобы удручать» его (κολοφίζω: бить по лицу, по голове; так били Христа; ср. Мф. 26:67). Этот ангел сатаны был – «жало для плоти». Когда Апостол был на третьем небе, он не знал, «в теле он был или вне тела», но он трижды молил Господа, чтоб этот мучитель «отступил» от него (см. 2 Кор. 12:2-10).

Теперь представим, какую вражду с сатаной имел Апостол, если на третьем небе, в раю, не ведая, в теле он или нет, память – в душе и в плоти – о своем противнике, заставила его молиться об избавлении

Настоящее понятие, что сила Христова совершается в немощи человеческой, имеет тот, кто держит брань с сатаной.

Таким немощным был Павел («малый»). И таким немощным был Енос (слабый). Енос не просто призывал имя Божие, он «возымел надежду» на это. А когда возникла в человечестве надежда? на что это была надежда? чем надежда отличается от мечтания, пожелания, благоприятного прогноза, иллюзии?

Надежда связана с необходимостью спасаться: до грехопадения не было надежды. После грехопадения человеку были даны особые силы (духовные способности), чтобы бороться с грехом. Об этом Господь сказал в проклятии змею:

Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем ее: Он [Семя Жены] будет блюсти твою голову, и ты будешь блюсти Его пяту.

Быт. 3:15

Человеку от Бога положена вражда со змеем и надежда на спасение. Надежда – как духовная способность – сопряжена с враждой.

Без надежды нет вражды с сатаной. И наоборот: без вражды с сатаной нет надежды, а есть мечта и пожелание. Каин возмечтал о «новой жизни» (заложил город) и пожелал счастья своим детям (назвал город именем сына), – тем Каин дал мощный импульс развитию цивилизации. Мечта о новой жизни и пожелание счастья будущим поколениям – двигатель прогресса.

Прогресс движим мечтой[10]. Путь «прогресса» закончился «песнью Ламеха».

А Сиф не строил цивилизации. Наш общий всем людям предок Сиф, сын Адама, не мечтал о «новой жизни» и не увлекался пожеланиями счастья. Сиф «возместил» собою дух Авеля, а сын Сифа сделал следующий шаг:

сын Сифа уже имел такую брань с сатаной, что «возымел надежду» призывать имя Божие.

А «надежда не посрамит» (Рим. 5:2). Мечта посрамит: «Надежда погибла навсегда, а жизнь – есть, и много жизни впереди. Умереть нельзя, хотя бы и хотел». Это – Лев Шестов[11], ХХ век, – чем не«песнь Ламеха»? А надежда не посрамит: сыны Сифа призывали имя Божье, и над ними нареклось имя Божье, сыны Сифа стали называться «сыны Божии» (Быт. 6:2).

*

Итак, песнь Ламеха «подвела черту» под развитием цивилизации, родоначальником и вдохновителем которой был Каин: она иссякла на подъеме, жизни в ней нет, каинитяне не могут жить отдельно от сынов Божиих. Это был взгляд «изнутри» каинской цивилизации. Священное Писание предлагает взглянуть и «извне» – со стороны сынов Божиих, первыми из них были Сиф и Енос.

Этот взгляд «со стороны» – бесценный, уникальный хотя бы потому, что мы живем в мире, где «Каин» всегда рядом и мешается, он всячески противится отстраненному взгляду.

Больше всего «Каин» как историческая общность боится прямого взгляда.

Сыны Божии – они никуда не уходили из той страны, которая соответствовала месту, где прежде на земле был рай. Они жили, где родились, и жили на земле. Это было общество, которое не нуждалась ни в каких изобретениях цивилизации и в самой цивилизации.

Сыны Божии обладали высшим искусством – жизни. Они «просто» жили[12].

Одно «начали» сыны Божии, единое на потребу, – призывать имя Божие. Всё – этого оказалось достаточно. Не человек нуждается в цивилизации, а она нуждается в нем: чтобы человек все больше брал из ее достижений, чтобы умножались его потребности, а он сам все больше от цивилизации зависел и от нее хотел.

Культу истинного Бога цивилизация противопоставляет культивирование потребностей. Изобретения будут предлагать себя, а предложение будет порождать спрос. Корни этого процесса в грехопадении. Познавая новое, человек переделывает мир «под себя», самого себя помещая в центр мироздания. Этот процесс так давно начался и так далеко зашел, что можно подумать, будто в нем заключен естественный ход вещей. Священное Писание говорит нам, что это противоестественный ход вещей. Даже если мы ничего не можем с этим поделать, не надо думать, что это хорошо.

---

[1] Этот прием станет характерным признаком семитической поэзии. Пример такого параллелизма: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей» – первый член стиха. И второй, параллельный: «И по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое».

[2] См.: «Проклята земля в делах твоих».

[3] Слова человека «из подполья». Ф.М. Достоевский. Записки из подполья. М., 1985, с. 244.

[4] Толковая Библия. Т. 1. Петербург, 1904, с. 38, 39.

[5] Д. Щедровицкий, указ. соч., с. 69, 70.

[6] Есть такой подход в христианской экзегезе (он идет от блж. Августина), который сопоставляет историю Ламеха с родословием Иисуса Христа. Толкование блж. Августина нашло отклик в среде иудействующих христиан.

В песне Ламеха выражение шивим ве-шива (то, что LXX понимают как «70 умноженное на 7») переводят как «семьдесят семь раз» (70 + 7) и заключают, что Ламех отмстится, – то есть вина его будет искуплена (?) – в 77 поколении. Почему отмщение есть искупление, этой проблемы увленченные толкователи не замечают. Они обращают внимание на другое:в родословии Иисуса Христа, которое восходит к Адаму – 77 имен (Лук. 3:23-38; заметим, что это родословие не совпадает с Масоретским текстом). «Значит, в 77 поколении от Адама будет искуплен грех невольного убийцы», Ламеха (Д. Щедровицкий, указ. соч., с. 69, 70; курсив наш. – Е.А.). — Таким образом, Ламех говорит о Каиновой печати (Каин отмстится всемеро) и о себе (Ламех отмстится в семьдесят семь раз). Толкователи говорит о Ламехе и Иисусе Христе; вопрос о Каиновой печати снят, отмщение понимается как искупление.

[7] Новый смысл убийства связывают с применением кованого оружия. Историк религии замечает, что «в некоторых пастушеских обществах кузнец может почитаться или презираться, но неизменно вызывает страх. Кузнец слывет “владыкой огня”. Любая техника сродни “магии”» (М. Элиаде. История веры и религиозных идей. От каменного века до Элевсинских мистерий. М., 2008. с. 210).

[8] В иудаизме Сиф – человек душевный,Сиф – тип, Сиф – эмблема. «Три главных сына Адама являются прообразами трех типов будущих людей: Каин – людей плотских, Авель – духовных, наконец, Сиф – душевных людей», а «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия» (1 Кор. 2:14). — Так иудействующий богослов (Д. Щедровицкий, указ. соч., с. 70, 71) привлекает Апостола на свою сторону. Прием используется стандартный: расчленение личности человека на составляющие и персонификация каждой части в одном из библейских персонажей. Каину отказали в духовности, и Сифу отказали в духовности, а Авель – он умер – пусть Авель будет духовный. Сиф (от которого произошел Иисус из Назарета, Галилеянин) – так себе, «душевный тип». А как быть со словами Писания, что Сиф (Шет) – «возмещение Авеля»? Не обсуждается.

[9] В иудаизме есть мнение, что при Еносе именем «бога» начали называть другие сущности и что так возникло идолопоклонство (Раши). Таким образом, в Сифе отнюдь не восстановился дух Авеля, как о том говорила матерь Ева, но, строго напротив: уже при Еносе началось богоотступничество.

[10] Беспримерный случай, когда мечта двигает «прогресс» – «американская мечта». «Новые элиты управленцев и специалистов делают особый акцент на понятии “социальной подвижности”. Понятие социальной подвижности заключает в себе довольно позднее и печально оскудевшее понимание “американской мечты”. “Мечта”, как говорил об этом Л. Уорнер [в 1953 году], казалось, жила своей собственной жизнью; она превратилась в необходимую иллюзию, сохранение которой примиряло людей с неравенством» (К. Лэш. Восстание элит и предательство демократии. Часть I, глава III). К. Лэш приводит слова Э. Чиноя, что американская мечта была «народным евангелием открытости возможности и успеха», «основным источником ложного самосознания среди американских рабочих» (там же). «Американцы, по мнению К. Сиракузы, держатся за совершенно далекое от реальности представление об обществе как о лестнице, забраться вверх по которой может надеяться любой, обладающий энергией и честолюбием; притом, что давно должно было бы стать очевидным, что те, кто уже взобрался по ней, втянули лестницу за собой» (там же).

[11] Л. Шестов. Достоевский и Ницше, 11.

[12] См.: Жизнь и энергоносители.