В 1699 г протестантский теолог Готфрид Арнольд отдал должное Юлиану в своей «Нелицеприятной истории церкви и еретиков». Немного десятилетий спустя Монтескье с наивысшей похвалой вспомнил о государственном деятеле и законодателе. Вольтер писал «Таким образом, этот человек, которого изображали столь отвратительным, может быть, самый выдающийся человек или, по крайней мере, стоит на втором месте». Монтень и Шатобриан причисляли его к великим и величайшим в истории. Гете похвалялся, что понимает и разделяет ненависть Юлиана к христианству. Шиллер хотел сделать его героем драмы Шефстбери и Филдинг ценили его, Эдвард Гиббон высказался, что он был достоин править миром. Ибсен написал «Императора и галилеян», Никос Казандзакис — свою трагедию «Юлиан Отступник» (впервые поставлена в 1948 г, в Париже), американец Гор Видал еще в 1962–1964 гг. — роман о Юлиане. Французский историк Пиганьоль по праву видит величие Юлиана в этической сфере, однако, не признает, по обыкновению, феномена святости, если ему государь кажется «святым» больше, чем большинству теологов его времени, это — верно подмечено — худшее из ругательств. Историк Рубин оценивает императора как непризнанного религиозного гения и объясняет «Хотя и большой писатель, еще более крупный полководец, — наиболее велик он как личность». И даже часто строго осуждающий Юлиана Роберт Браунинг говорит о блистательном авторе и утверждает «Его характер обладал благородством, которое словно маяк просвечивало многих оппортунистов его окружения».