Лактанц, конечно, ни на йоту не честнее. И по его именно словам император Максимин, который иногда (из нерасположения к Галерию) даже прекращал преследования христиан на территории своего господства (между июлем и ноябрем 309 г), был «гнусным чудовищем», его расточительность — «безмерна», его распутство таково, что «ни один предшественник не был равен» ему «Евнухи и сводники шныряли всюду Где бы ни обнаруживалось благородное лицо, отец и супруг должны были отступить». И если бы попал ему «Христос в руки он велел бы тайно утопить его в море». И этот тон стал определяющим для диффамации императора до наших дней, так что, оставляя в стороне одиночные попытки реабилитации (Штейном, А. Пиганьолом), даже современные историки почти единодушно предают проклятию «zelots du pagamsme».[99]

В действительности Максимиан Дайа ни в коем случае не был неспособным правителем. Ему доставало интеллекта и для управления, и для литературы и искусства, которые он, несмотря на невысокое происхождение и образованность, поощрял. И его преследование христиан, — впрочем, достаточно «умеренное», — как заключает новейшее и основательнейшее исследование об этом правителе, «имело своей причиной требования местных инстанций, которые были обусловлены экономически и которые император из разумных оснований не мог игнорировать» (Кастриций). Так как практика христианства особенно угрожала хозяйственному благополучию городов, от которых монарх сильно зависел.