Как тогда когда в конце мая я приехала из Испании домой. Измождённая приземлилась я ближе к вечеру в аэропорту. Господствовал наприятный, серый, тяжёлый холод. Лишь семь градусов по сравнению с почти тридцатью в Убеде. Ревя сидела я перед полуночью три четверти часа на станции Бандхольм в ожидании поезда. Скамейка под навесом была леденяще-холодной и грязной, перегородка из стекла запотевшей и моё хлопчатобумажное пальто не грело меня. Я чувствовала себя большой кровоточащей раной. И я хотела лишь одного - быть там внизу в ризнице, хотела жить лишь всем тем что там со мною произошло. Углубиться в это, большему научиться, больше испытать, быть увиденной, идти дальше в Свете. Мне этого всего не хватает, у меня ностальгия по этому, и мой муж был прав когда говорил, что я "лучше всего хотела бы быть где-то в другом месте."

Темень равнялась ностальгии, как желание влюблённой, вполне физически. Я дрожу. Но чувство было более сильным чем влюблённость в мужчину. Я была влюблена в жизнь, хотя имела жгучее желание чтобы эотй влюблённости соответствовала моей собственный жизни. Чтобы это вызвало эхо в моём окружении и у моих близких. Но желание близости было так сильно, что могло быть исполнено одним лишь Им.

Населённый пункт Убеда и люди имеющие причастие к конкретным воспоминаниям были ближе интимной встрече и могли иметь часть моей радости. Другие же - даже друзья и семья, были мне менее близки в этом смысле - те которые знали об этом но особенно те которым я ничего не говорила. Я желала бы чтобы близкие мне люди были бы причастными и были бы ко мне в высочайшей степени интимными. Понятно что я ожидаю слишком много, но желание во мне было так сильно. Я бы так охотно делилась с другими.

Прийди!

Но откуда вам знать чем была эта интимность, если вы не принимали в этом учстия этого никогда не пережили. Чувство одиночества и лишения было огромно и массивно. Я вспоминала обо всём том что узнала, упражнялась в этом но было так больно .... способностей сознания было недостаточно.

173