..........

"Свет невозможно накопить и взять с собой когда выходишь в темноту"

Anne Lise Marstrand-Jørgensen

..........

14 декабря 2009 года в поздний послеобеденный час послал мне Андре Пеццини одно стихотворение Иоана Креста. Сегодня, в день смерти монаха в капелле музея в Убеде почитали его память чтениями его стихов и музыкой его последнего часа. В городе и месте по которым я скучаю. Когда я получила эти стихи сидела как раз на моём рабочем месте. Если мой испанский оставляет желать лучшего, тем не менее понимаю достаточно чтобы знать что это нужно как-то выразить для этого выйти на лестничную площадку и закрыть за собой дверь. Стою опершись на ярко-жёлтые поручни лестницы, едва слышу звук клавиатур моих коллег также не обращаю внимание на затоптанный голубой линолеум. Рабочее место, бетон, экраны компьютеров и огромное помещение нашего бюро в один момент становятся далёкими понятиями. В продолжении нескольких секунд переношусь во времени на пятьсот лет назад, сижу три тысячи километров южнее в моей ризнице на скамейке и читаю стих так медленно и так много раз пока испанский становится не переведённым мною а понятым.

Особенно третий куплет - Животворящий огонь любви - называется в переводе Греты Ливбьерг - проскальзывает в меня там где я особенно чувствительна.

"О факелы огня!

Сияние ваших лучей

Дарят пещерную глубинность разуму

Который некогда был тёмным и слепым,

Сейчас же необычайной красоты

Свет и тепло

Его любимой"

(перевод весьма свободный)

Эти слова весьма громкие и раньше я не могла их понять - сейчас же они трогают меня весьма и я не могу с этим ничего поделать. Раньше они были для меня лишь благими словами - сейчас же это опыт, который и я разделяю. Большую часть времени нахожусь внутри "глубинных пещер души". Глубоко внутри, где непроницаемая темнота. О да, я читала об этом, это должно бы идти вспять.

Иоанн Креста сам писал о тёмной ночи - "Тёмная ночь". Впрочем она стоит тоже в Списке Кундалини. И только когда я оказалась снаружи на лестничной площадке оказалась и прочитала стихотворение по новой, узнала что это погружение в темноту неотвратимо. Не только лишь потому что - если это выразить просто - можно светиться лишь когда темно. А потому что - как Иоанну и мне - известно, что есть Иисус и поэтому даже теменота дарит "Свет и Тепло."

Это совершенно другой взгляд на печаль. Печаль была непременным спутником моей жизни. На меня действовали всегда уже сильные колебания эмоций. Полосы времени печали воспринимала я уже всегда изнурительные и удручающие. Время от времени я нуждалась в помощи, беседах с профессионалами, дважды имела даже лёгкую терапию. Мой дедушка со стороны отца имел таже эту тёмную сторону, к тому же более выраженную. И другие люди из моих родственников имели этот недуг. Я не стыжусь этой печали, но страдаю от неё. Она тяготит меня и мешает быть энергичной и радостной, какой я так хотела бы быть.

Для меня очень неожиданно читать у Иоанна Креста что тьма хораша не только тем что можно показать свет, но она и сама одаривает энергией и защищённостью, "Свет и Тепло", Он описывает это не только в форме этого красивово стихотворения, много больше все его тексты которые я прочла пронизаны этим образом мышления. Но как и при многом из того что я прочитала в последнее время в моё свободное время, до меня доходят отдельные подробности только тогда когда они касаются меня лично. Во мне происходит так много чего; работа, семья, повседневные заботы требуют также своей дани да так что я уже давно не могу вспомнить всего.

Посреди декабрьской темноты стало мне ясно как то что я знаю чувствую уверенно всеми моими чувствами ещё до того как могу это объяснить. Он изменил моё понимание темноты. Физически чувствительно теряю страх и ужас перед бездной, на край которой я так сказать на протяжении всей моей жизни балансирую когда мне было плохо. Очень глубокая, угловатая, агрессивная бездна в которую рискую сорваться, если бы всё это время не старалась бы удержать равновесие. Время от времени чувствовала я леденящий холод поднимающийся из этой бездны - даже после явления в феврале. И он усиливался месяц за месяцем.

Но я больше не подавлена так как раньше. Что-то изменилось. Ужас перед падением пропал и темнота длится недолго, пока она будет массивно оттеснёна Светом, Радостью и Счастьем - и чувством влюблённости из последнего явления. Время от времени это кажется жёсткой борьбой, в которой даже сама я не учавствую. Это звучит довольно абсурдно, но это так как буд-то я зритель, но нет, затем неожиданно становится эта борьба физической. Как с болью, тошнотой, заботами, так и с улыбкой, дрожью блаженства, радостью жизни.

172