что сказал бы о морали этой притчи сам Иисус?

Герменевтический метод толкования притчей Христа

Существуют две основные школы истолкования притч: антиаллегорическая и аллегорическая.

На протяжении веков христ-ая церковь трактовала притчи как аллегории, тогда как большинство современных ученых, вслед за Юлихером, Бультманом и Иеремиасом, отвергают аллегорическую интерпретацию и выступают за то, чтобы отграничить притчи от аллегорий ( https://tpor.ru/bogoslovskie/krejg-blomberg-interpretaciya.. .http://soteria.ru/s4808/ ).

Юлихер заявил,что подлинными словами Иисуса можно считать только сравнения, но никак не притчи. По его глубокому убеждению, Иисус учил только обобщеннымистинам, простым и доступным для понимания. Типичными для Иисуса он называл «истории-примеры» Притча о добром самарянине (Лк. 10, 29-37)проста, понятна и, несомненно, рассказана самим Иисусом. Притча о

талантах означает просто, что «мудрость в распоряжении доверенным —залог счастливого будущего» или «награду можно заслужить только терпением и упорным трудом». Юлихер указал на различия между притчей и аллегорией и подчеркнул важность исторического подхода.

Аллегорич метод возник в ранней Церкви под влиянием греческ. философии. Отцы церкви желали извлечь из текста дополнит. значения, помимо тех, которые обнаруживались при буквальном прочтении. Особенно это относилось к тем притчам, где не было явной морали или или персонажи вели себя не совсем этично. При аллегорич. подходе истолкователь пренебрегает ясностью и простотой Иисусовых притчей, подбирая ОСОБЫЙ СМЫСЛ для каждой подробности.

В результате некоторые значения, приписываемые отдельным деталям, оказывались анахронизмом, поскольку в них отражалась более поздняя христ. доктрина, а не сложившаяся во время служения Иисуса.

Герменевтическое толкование притчи о брачном пире ( (Лк 14:15-24, ср. Мф 22:1-14) )

В этой притче символическое значение достаточно привычно: хозяин означает Бога; гости, отказавшиеся прийти, — тех, кто отвергает призыв Царства, а вторая группа гостей символизирует людей, откликнувшихся на призыв. Пир — хорошо известный в иудаизме образ ликования, ожидающего народ Божий в конце времен.

Самое необычное в этой притче — единодушный отказ званых гостей от приглашения. Общее между этими отговорками -то, что они поражают своей смехотворностью и тем самым демонстрируют слушателю, сколь абсурден любой предлог, под которым человек отвергает призыв Бога войти в его Царство . С точки зрения реального сюжета эти отговорки кажутся невероятными.Возможно, что перечень причин для отказа

от участия в священной войне (Втор 20:5-9) присутствует в подтексте — ради контраста, чтобы подчеркнуть, что законные причины уклониться от службы в войсках Израиля утрачивают действенность, когда звучит призыв вступать в Божьи «войска Царства» .

Н е менее удивителен, чем поведение первой группы гостей, и жест хозяина пира, приглашающего за стол бедняков и увечных своей общины. Эти две категории, замещающие первоначально приглашенных, часто понимаются как отбросы общества Израиля и язычники, но образы притчи не предполагают даже намека на язычников . Слуги проводят более широкие поиски приглашенных в самом Израиле — выходят на улицы города и селений. Кажется странным формальный отказ принять тех, кто сам добровольно отказался от приглашения. Двойное приглашение в самом начале попросту следует ближневосточному обычаю, и из него не нужно извлекать дополнительные значения.

Можно сформулировать три «урока» притчи, хотя в первом имеются два подпункта. 1) Милосердие и доброта хозяина свидетельствуют о том, что Бог с постоянным великодушием призывает всякого рода людей в Царство, но наступит день, когда приглашение будет аннулировано и уже поздно будет отвечать на него. 2 ) Извинения первой группы гостей показывают, как нелеп любой предлог, под которым отвергается призыв Царства. 3) Низкий социальный статус второй группы гостей подтверждает учение о том, что великодушие Бога отнюдь не ограничивается принятыми в социуме рамками, и Он распространяет свое приглашение па отверженных этого мира.

Притча не является аллегорической, поскольку здесь имеется лишь одно главное основание для сравнения, а именно: Царство Небесное уже наступило, и те, кто надеялись унаследовать его (религиозная элита), не сумели сделать этого, а те, о ком и не думали (мытари, бедняки, блудницы

и т. д.), — входят в Царство .

Пригча Матфея о брачном пире обычно рассматривается как вторичная, более аллегорическая переработка притчи Луки

Предполагаемые параллели резко различаются по своей структуре. Названа только одна группа «заместителей», и им не уделяется особого внимания.

Уничтожение города, из которого были званы гости, в отместку за избиение слуг хозяина (в данном случае — царя) придает повествованию гораздо более резкий тон и трагическое напряжение . И совсем уж мрачная кульминация — враждебное обращение с госгем, явившимся без праздничного одеяния.

Поэтому вполне уместно притчи Лк и Мф рассматривать их как два различных, с точки зрения учения, высказывания Иисуса, произнесенные в разных ситуациях его служения, но использующие схожие образы

Пророчество задним числом

В синоптич высказываниях Иисус часто пророчествует о будущих событиях. Намеки на будущее встречаются и в притчах. В некоторых, по-видимому, описывается разрушение Иерусалима римлянами в 70 году н.э., и эти подробности большинством критиков считаются редакционными дополнениями, сделанными евангелистами после события. Притча о брачном

пире явл. знаменитым примером такого подхода. У Матфея обиженный царьпосылает войска истребить званых гостей, которые убили его слуг, и сжечь их город. Ничего подобного мы не находим в притче Луки . Подробности у Матфея носят явно аллегорический характер , сходство с историей гибели Иерусалима действительно поразительное.

Однако, имеет смысл задуматься, имел ли в виду Матфей (или Иисус)

резню, учиненную римлянами в 70 году н.э. "Царь" в притчах

символизировал Бога, а не земного правителя. Если эту притчу мы понимаем как аллегорию падения Иерусалима, царь в пей окажется символом римского императора. Хотя все другие притчи о каре относятся к последнему суду, а не к политическим событиям. Кроме того, званые гости должны обозначать людей, отвергших переданное через Иисуса приглашение войти в Царство Небесное, по зелоты, восставшие против Рима, составляли лишь малую часть евреев, не принявших Иисуса. Наконец, в этой притче город был сожжен, а в реальной жизни огнем был уничтожен только Храм, а не весь Иерусалим. Редактор, изобретавший "пророчество" после события, мог бы и поточнее согласовать образ с реальными фактами В силу всех изложенных выше причин уместнее понимать Мф 22:7 как общее описание гибели врагов Божьих в конце вре- мен. Такой выразительный, насыщенный военными метафорами язык широко засвидетельствован и в Ветхом Завете, и в межза- ветной истории, а также в раввинистических притчах

Итак , притча содержит следующие основные темы: 1) Бог призывает в свое Царство много всякого рода
людей; 2) откровенный отказ от Божьего приглашения навлекает вечную кару; 3) неспособность человека,
призванного Богом, приготовиться должным образом оказывается таким же грехом и тоже карается
вечной казнью

Поразительную параллель мы находим в талмудической притче.
"Это можно сравнить с тем, как царь приглашает своих придворных на пир, не указав точного часа. Мудрые наряжаются и
сидят у дверей дворца. «Ибо, — говорят они, — разве может чего-то не доставать в царском дворце?» Глупцы продолжают
заниматься своими делами, говоря: «Какой же пир без приуготовления?» И вдруг царь требует всех придворных на пир.
Мудрые приходят одетыми, а глупцы так и остаются неприбранными. Царь радуется мудрым, а на глупцов сердится. «Те,
кто нарядился к пиру, пусть садятся, едят и пьют. — распоряжается он. —
смотрят» (ВТ Шаббат 153а)

Как вы считаете:

что сказал бы о морали этой притчи сам Иисус?