«Если бы не было образов для поклонения, то легко ли было бы лжепророку заставить живущих на земле поклониться анти­христу?
Почему раньше считалось, что диавол не может изобразить крест, не может молиться Богу, не может поклоняться иконам, тогда как сейчас он принимает вид ангела света, является с крестом, творит молитву и поклоняется иконам, как об этом говорится в книге архимандрита Лазаря „ Тайные недуги души" ?
Если иконы угодны Богу, почему многие люди повредились в уме, когда от икон исходил свет, благоухание, голос, улыб­ки? Почему Бог это попустил?» (с. 58).
«Почему в повествовании о жизни Юлиана-отступника гово­рится, что когда жрец приводил его в капище, то перед статуей языческого бога сам загорался факел, а на лице статуи играла улыбка? Значит ли это, что чудеса ложные бывают и у язычни­ков, и диавол их чрез это обольщает и погубляет?» (с. 60).
«Чем вызвано наименование «равноапостольным» в Церкви православного императора Константина, который крестился лишь перед своей смертью, а при жизни умерщвлявшего даже своих родственников, например, родного сына и жену? Обязан ли православный ученик Иисуса Христа воздавать ему (Кон­стантину) религиозное поклонение и лобызать его иконы и «святые мощи», как учит Православная Церковь?» (с. 62).
«Христос, придя на землю, не нарушил закон, но утвердил и исполнил (Матф. 5,17 —18), Христос в молитве обращался толь­ко к Богу (Матф. 14, 23; 26: 36, 44; Марк. 1, 35; 6, 46; 14, 32— 39) и тому же научил своих учеников. Когда сатана обещал от­дать Христу все царства земли за одно поклонение, то Христос сказал: „Отойди от меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" (Матф. 4, 8—10).
По какому праву, кто и когда вменил в обязанность право­славным ученикам Христа обращаться с молитвой к умершим людям, ангелам, различным предметам и так далее?» (с. 65).
«Почему в православном Символе Веры, принятом на 1 и II Вселенских соборах, Дева Мария не называется Богородицей?
Почему первые христиане не обращались молитвенно к Бо­городице? Почему в древности христиане лишь праздновали па­мять мучеников, а потом стали им поклоняться и молиться?
Почему, например, в девятой вечерней молитве Богороди­це говорится: „Тобою рай да обрящу", тогда как рай обрес­ти можно лишь через Голгофскую жертву Христову и замес­тить Христа не может и не должен никто?» (с. 67).
«Почему молятся честному кресту, говоря ему: „Радуйся"?Неужели крест живой?
Почему в девятой песне покаянного канона ко Господу на­шему Иисусу Христу говорится: „Ныне к вам прибегаю, Ангелы, Архангелы и вся небесные силы, у престола Божия стоящи, мо-литеся ко Творцу своему, да избавит душу мою от муки вечныя"? Кто разрешил или повелел обращаться не к Сидящему на Пре­столе Богу, а к стоящим возле Престола?» (с. 68).
«Почему верные христиане знали только Владыку мира — Господа Бога, а в каноне, песня девятая, говорится Богородице: „Владычица мира"?» (с. 69).
«Почему в каноне, обращенном к Иоанну Крестителю, про­сят: „Очисти мя, грехами оскверненного"? Понятно, что че­ловек слаб, а мир во зле лежит, и человек может осквернить­ся грехами. Но зачем просить очищения от грехов не у Бога и Христа Его, а у умершего пророка?.. Не соберет ли себе моля­щийся более грехов, не прольется ли на него гнев Божий?
Почему в акафисте Богородице говорится: „...бане, омы­вающая совесть... тела моего врачевание, души моей спасе­ние"? Нет ли здесь подмены Бога иным существом?» (с. 71).
«Почему в Священном Писании Бог называется Царем неба и земли, но ни про какую Царицу неба и земли там не говорит­ся, и лишь только язычники, равно как и последовавшие за ними некоторые неверные Богу Иудеи, служили богине неба, кадили ей и делали ей пирожки с ее изображениями, за что и обличил их пророк Иеремия (Иер. 44, 19), тогда как в акафисте Богоро­дица называется Царицей неба и земли?
Кто, когда и по какому поводу сочинил акафист святому Николаю? Был ли этот человек христианином? Почему в этом акафисте есть такие неприемлемые и немыслимые в устах хрис­тианина слова: „Радуйся, в бездну адскую сатану ввергая"? Тогда как в Священном Писании сказано: „И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его" (Откр. 20, 1—2). Неужели сочинитель акафиста не читал Свя­щенного Писания? Кем получает вечную жизнь кающийся? Разве не антихрист тот, кто вместо Христа? Почему далее в акафисте святителя Николая говорят: „Радуйся, яко тобою жизнь вечную кающиеся получают"? Кем делают сочинители акафиста и повто­ряющие за ними слова святителя Николая?
Почему в молитве на перенесение мощей святителя Ни­колая есть такие слова: „Спасай нас, яко предстатель наш, великий Николай"? Почему имеющий Спасителя христианин говорит „спасай" умершему человеку?» (с. 72).
Есть ли у Бога Невеста? Почему в последовании по исхо­де души от тела в девятой песне говорится: „Невестою Тя нарицаем, Пречистая, Отца невидимого" ? Есть ли страх Бо­жий у пишущих это и молящихся так?» (с. 73).
«Почему в первые века христиане обращались к Богу в мо­литве своими словами, но Бог слышал их и исполнял их проше­ния, а сейчас молимся чужими словами, выполняя молитвенное правило, но становимся и сами, и все вокруг нас — все хуже, и прошения, зачитанные нами по бумаге, редко или совсем не ис­полняются?
Если Василий Великий пишет, что „не позволено составлять какие-нибудь имена по собственному измышлению" („Творение",часть III, с. 71), то почему составили так много имен, не име­ющихся в Священном Писании, не открытых нам Богом, но еще и молятся им, как-то: „Богородице, Богоневеста"?
Почему раньше христиане думали о том, как угодить Царю Небесному, любили Его и молились Ему, а потом стали ревност­но служить царям земным, некоторых из них почитать за святых и молиться им?
«Почему раньше христианин называл Отцом и Владыкой Бога, а теперь — священнослужителей?
Почему в Православной Церкви нет евангелистов, то есть проповедников Евангелия? Неужели потому, что эта миссия оставлена для так называемых сектантов?
Почему обличать зло в мире считается дозволенным, а обличать зло в Церкви — преступление?
Почему до того, как Церковь стала государственной, хри­стиане друг друга не убивали, но потом стало не так?» (с. 76).
«Почему среди сектантов редко можно встретить людей порочной жизни: блудников, пьяниц, воров и убийц, а среди пра­вославных — часто?
Надо ли слушать тех священнослужителей, которые учат не так, как учил Христос, то есть не согласно с Евангелием?
Если ересь — это искажение истины, то много ли найдется нееретиков в Православной Церкви?
Если ересь — искажение истины и соединяется с нововве­дениями, которые внедряются под покровительством власти („Догматические послания православных иерархов XVII—XIX веков", с. 207), то сколько же было учреждено нововведений в Церковь Христову со времен царя Константина при посред­стве власти? Разве не изменилась апостольская Церковь Хри­стова до неузнаваемости благодаря своей „симфонии" с го­сударством?» (с. 78).
«Почему появившееся не ранее VII века в Церкви предание вслед за апокрифическим Евангелием от Иакова утверждает, что первосвященник Захария ввел Деву Марию в Святая Свя­тых храма Иерусалимского, тогда как в Евангелии от Луки ясно сказано, что Захария был не первосвященником, а рядо­вым священником Авиевой череды (Мук. 1, 5), и сам, следова­тельно, не имел туда доступа.
Не для того ли было придумано такое огромное количе­ство праздников, что необходимо было прикрыть отступле­ние государственной церкви от служения Богу в духе и исти­не, для прикрытия пустоты и ничтожности происходящего и для удовлетворения запросов язычников, вломившихся в Цер­ковь Христову вслед за царем Константином?» (с. 84).
«Почему перед крещением не бывает самого главного: на­учения вере Христовой, то есть оглашения?
Почему крещение проводится еретически: то есть облива­нием или окроплением?
Почему прежде крещения не требуют от людей покаяния в грехах и обещания Богу доброй совести (1 Петр. 3, 21)?
Если таинство крещения совершается в Православной Цер­кви правильно, подается благодать Святого Духа, совершает­ся рождение свыше, то почему в таком случае крещенные люди почти никогда не становятся христианами, а остаются духов­ными мертвецами?
Почему вместо возложения рук, как положено в апосто­льской церкви, совершается миропомазание? (Д. An. 6, 6)» (с. 85—86).
«Почему это таинство /соборование/ совершается за деньги?
Почему, вопреки церковным правилам, перед соборованием почти нигде не бывает исповеди?» (с. 87).
«Почему у Христа и Апостолов была Тайная вечеря, а сей­час — Литургия?
Почему Евсевий Кесарийский пишет, что Литургия получи­ла свое благолепие от императора Константина? Не означает ли это, что Литургия — его порождение?» (с. 80).
«Почему венчают за деньги, да еще и за такие, что лишь немногие могут их заплатить? Почему, вопреки церковным правилам, венчают второй, третий и четвертый раз, а некоторых, как, например, царя Ивана Грозного, и в седьмой раз?» (с. 94).