Однажды чистильщик, поставленный помарки подтирать,
решил, что Бог его сподобил управлять
полетом мысли и движения пера.
И, что писак всех урезонить уж пора.
Чтоб выглядеть серьезней и невежею не слыть,
имел желание он досконально изучить
слова и буквы из родного словаря.
Чтоб называть себя куратором не зря.
И даже где-то книжку умную и толстую достал,
в которой не без удивленья прочитал,
что есть глагол, предлог, союз и прочие слова.
И помудрела тут чиновничья глава.
Он все слова, пыхтя, на нужные и вредные разбил,
и всех писак он письменно предупредил,
слов вредных и ненужных не употреблять.
Глаголами свои стихи не рифмовать.
И так увлекся благотворной деятельностью он,
что будучи мудрей, чем Соломон,
стал в гордом одиночестве решенья принимть.
Кому и как писать, кого вообще стирать.
Создал инструкции, о чем и что должны читать.
Но только главного не удосужился понять,
что сам себя он выставляет на позор,
свой ограниченный, как меру предлагая кругозор