ОСКОЛОК ЖАННЕТЫ
1.
Простуженное лето зачихало гнилыми листьями, засопливело кислотными дождями. Никто не подал ему чашку горячего солнца, и стало понятно, что оно умрет.
Долго в дни его агонии, бродя с сигаретой в зубах по треснутым дорожкам нашего грустного своими пустыми скамейками, парка, спрятанного между дорогими и чистыми районами Москвы, и мыча под нос ?Я не вернусь... Так говорил когда-то и туман-┐, я в сотый раз задавала себе один и тот же вопрос: зачем и для кого мне открывать эту непостижимую тайну?
Если путь в заманчивые извилистыми узорами ковровые дали лежит через унылые асфальтовые поля, то, может, ну их?.. Может быть, лучше и беспроблемнее остаться здесь, где еще не ковровые дали, но уже не поля асфальтовые? Вдруг мой рассказ станет для кого-то искушением шагнуть в пропасть, после которой только пропасть супротив ожидаемым тоннелям в свет?
Я хотела начать с того, что зовут меня Нина. И прилепить, точно аляповатый бантик сбоку безвкусного наряда, глупое: ╚Здравствуй, читатель!╩. Хочешь верь, хочешь нет, я уже составила, буква за буквой, пафосное столь же, сколь и предсказуемое вступление: с просьбами о прощении, если сказ получится не слишком складным (я ведь не спец в писательском ремесле!), и всякой прочей лабудой. Но внезапно я поняла, что ты мне ближе. Намного ближе и роднее, чем ╚иллюзорный читатель╩, которого вечно следует пичкать жирными позавчерашними котлетами шаблонных речей.
Да, меня зовут Нина. Ну и что!? Лучше начать не с этого.
В конечном счете, я убрала все эти ╚бантики╩, включая громкое, почти небоскребное, слово ВСТУПЛЕНИЕ. Посмотри наверх, там просто 1. Первая глава.
Слушай, раз пришел. Вполне возможно, это не просто книга. Это признание в любви тому, что никогда его уже не прочитает-
Эх, и все-таки не обошлось без пафоса!...
Назад, Нина. В 1999 год. Хотя важно ли, когда это всё случилось?...
Вспоминая эпизод, с которого, отодвинув сомнения, я решила начать пересказ, я подумала: каково это - бродить по шумному, звенящему фонтаном разнокалиберных голосов, городу, не просто по городу, а по самому его центру, блестящему фонарями и витринами, и вдруг забрести в глушь, и пройтись по облупившейся плитке заброшенного парка, во чреве которого отдаются ревущие поблизости или вдали моторы- Где-то здесь, за самыми кронами, хрипит прокуренный бас Москвы, словно пытаясь намычать заезженную мелодию. В этом ночном, обманчиво девственном уголке столицы, где еще не перевелись белочки, ощущаешь себя точно в коридоре коммунальной квартиры, в которой обитает разношерстная публика. Наверное, только Россия, чьи Иванушки в сотни раз перещеголяли в глупости французских Пиньёнов, только она, безбашенная страна, которую некоторым не повезло величать Отчизной (простите, патриотичные издатели за недостойную пропаганду, и вы, многочисленные Иванушки--хм, на которых она и рассчитана), но только ВАША страна (простите и те, кого отповедь наболевшей души не касается, вы и есть та ╚Маленькая Москва╩, которую я люблю), только Россия, повторяюсь, способна удерживать в одном гнезде столь различных по размеру и масти птиц.
Коммуналка v как много в этом звуке- В одной комнате здесь пестреют персидские ковры, и хрусталь шипит горячительным, и отдискутировав последнюю трезвость, лохматые дядьки, возомнившие себя демократами, и довольные зарплатой, горланят шансон, позабыв о том, что с некоторых пор заделались интеллигентами. А в другой одинокая мамаша качает неугомонное дитя, и подсчитывает в уме завтрашние расходы. Да-да, единственно наша непредсказуемая родина не дает угадать по красоте жилища доходы постояльцев. Трущобы по памяти ╚совка╩ кишат как безработными алкоголиками, так и гордыми предпринимателями, нанимающими в домработницы жен вышеобозначенных отбросов общества. В каждой комнате коммуналки глубоким вечером бурлит муравьиное копошение, называемое нами v мастерами художественного слова v претензионным (собственно словом) Жизнь. А тихий коридорчик только намекает на все эти звуки, раскачивая жирного паука под потолком на паутине, и насмехаясь потухшими лампочками: неужели вы думаете, что все спят? Неужели вы думаете, будто квартира пуста? Просто двери крепкие, просто в коммуналке коридорчик редко обжит, потому что нечего тратиться на то, что не только моё.-
Каково это, гадала я, ступать по потному асфальту босиком - там, где и тапочки гонимы, и знать, что никто тебя не видит. Любой подсматривающий чувствует себя начальником, он ощущает свое превосходство. И если Оливия оказалась сегодня в ночном парке, то вовсе не потому, что боялась быть замеченной. Появись она в ситцевом халатике, босая, на Тверской, ее и тогда бы не заметили. Просто именно здесь, за кустом шиповника, находится прореха энергетических слоев, позволяющая Тонкому телу стать Грубым.
Сегодня был важный день. И нетерпение переполняло душу. Там, в стеклянном доме, на стеклянном столе, стоит ОНА. И для того, чтобы ожить, ЕЙ не хватает только одного кусочка. Почти готова. Скоро. Сегодня Оливия достанет недостающее.
Вот она взошла на квадратный метр прорехи, и тут же кожа стала грубеть, скукоживаться, и наконец покрылась глубокими морщинами. Вместо удобного балахона на ней теперь был синий шерстяной костюм, жженые до белизны волосы уложены в представительную причестку а-ля Джессика Флетчер, а взгляд орлиный - умный и хитрый, как у мисс Марпл. Стало холодно. Человеческое тело всегда тяготило своей чувствительностью к внешним факторам, но сегодня Оливии казалось это только неощутимыми издержками великого свершения.
Осанка и походка грузной высокой старушки поражала линейной прямотой, а шустростью она могла бы соревноваться с непоседливым подростком. Быстрым движением Оливия извлекла из кармана мобильный, и без всякого приветствия скомандовала в трубку:
v Машину как всегда.
Огромное шоссе в столь поздний час изредка оглашалось ревом проносящихся машин, а в ушах стояло мотонное урчание близкого мегаполиса. Из темноты вынырнули фары знакомого мерса, и Оливия вышла из укрытия листвы, и ловко впрыгнула на переднее сиденье.
v Никогда не вьезжал в эти хреновы шпионские замашки, блин, - заворчал бритоголовый водитель, - нет бы, как люди, в приличном месте- Давно бы адрес сказали.
v Я плачу деньги, ты не задаешь вопросов, - отчеканила пожилая дама, железным взглядом, не отражавшим никаких эмоций, глядя вперед перед собой.
v Тьфу ты, ё- - выругался браток, и прибавил скорость.
...................