Будь Марта обыкновенной поселянкой, да хотя бы и с небольшими дамскими усиками (за большой косметический недостаток это тут не считалось), она пошла бы сейчас в вагончик к Теле (она же Телемаха Патрокловна Кочубей), неофициальное место встречи женской половины населения Пустельги. Бывший строительный вагончик, когда-то волочившийся на полозьях за гусеничным тягачём по просторам Пусты, уже давно встал на прикол в Пустельге. Полозья вросли в землю, деревянная обшивка облезла и полопалась. В своё время эта «летучка» принадлежала какому-то геологоразведочному тресту, о чём свидетельствовала натрафареченная надпись над входной дверью. Но время и погодные условия стёрли из скрижалей истории полное название треста. В какой-то момент очередной жилец вагончика прибил кусок откопанной тут же жести поверх прохудившейся вагонки, закрыв таким образом часть букв, и теперь дом был известен в народе просто как «Трест». Теля, сама женщина время от времени одинокая, принимала у себя всех, желающих обсудить свои и ещё в большей мере чужие новости. Теля была ко всему прочему весьма обходительна, её личная позиция по любому вопросу ориентировалась на мнение собеседника. И её морошковая наливочка пользовалась чрезвычайной популярностью.

Так вот, если бы Марта была обыкновенной поселянкой, то чтобы развеяться, она сейчас скорее всего отправилась бы в «Трест». Она же таковой не в коей мере не являлась. Свой первый и, как оказалось, единственный визит в «Трест» она продумала и спланировала как боевую операцию. Но незнание местности и противника сыграло ключевую роль в плачевном исходе короткого боесоприкосновения.

Для этого похода она оделась по масштабам прорицательницы и вообще персоны артистического склада характера намеренно скромно. Ни тебе многокилограммовых золотых монист, составленных из невиданных монет далёких заморских стран, ни переливающихся радугой перьев. Обычно пышно расчёсанная чёрная как смоль борода смазана маслом и уложена чинно на высокую грудь. По обычаям далёкой родины нужно было бы ещё какой-нибудь тортик или коробку заварных пирожных с собой прихватить. Но Марта не увидела при проезде по колдобезной грунтовой дороге сквозь всю Пустельгу ни одной приличной кондитерской. Да вообще никакой. Так что пришлось ограничиться симпатичной, по виду богемского стекла, бутылочкой мухоморовки местного пустельговского разлива.

Когда она подошла к вагончику Тели, веселье там было уже в самом разгаре. Дамы в количестве семи человек уже пригубили по третьей, атмосфера располагала и разговор, прерываемый взрывами хохота, журчал совершенно непринуждённо. В этот самый момент почтенное собрание мыло кости «мадемуазель с бородой». Информации о новоприбывшей особе в поселении было кот наплакал, что не мешало, впрочем, обсудить в подробностях все её странные привычки, нелепые наряды, невозможное поведение, а также причины оного, лежащие без сомнения в несчастном детстве и загубленной молодости. И вот прямо посредине этой увлекательной беседы на пороге весёлого «Треста» и возникла Марта.

Это всегда несколько неприятная ситуация, когда вы разговариваете о ком-то и эта персона вдруг вырисовывается из-за вашего плеча. Вы не знаете, как долго этот кто-то уже стоял за вашей спиной и что вы за это время успели про него наплести. Так и в этом случае разговор моментально прекратился и в вагончике повисло конфузливое молчание. Ведь добро бы чихвостили какую-нибудь разведёнку с третьей линии, а эта ведь ведунья, может она и через дверь слышать может.

«Тук-тук», - сказала Марта как можно доброжелательнее, - «я стучала в дверь, но меня наверное не услышали.»

«Не будете ли вы возражать, если я присоединюсь к вашей компании?» - и невинно взмахнув своими длинными ресницами, она поставила на стол принесённую мухоморовку в подарочной бутылке.

И опять же, была бы Марта рядовой поселянкой, каждый бы подумал - эка недолга, про кого не болтают, - и взялся бы разливать принесённый гостинец. Но окладистая, расчёсанная на пробор борода прорицательницы ввела доселе разговорчивых тётушек в абсолютный ступор. По разработанной Мартой накануне диспозиции, сейчас надо было бы ломать лёд коммуникации. «Поведенческая динамика в группах с устоявшейся иерархией», третий семестр. Для этого нужно сначала определить верховода и завоевать его расположение. За дальнейшее уже можно будет не беспокоиться. Марта скользнула взглядом по настороженным лицам: «Эта - мягкая, эта - глупая, эта - вздорная. Ага, вот эта - авторитет.»

Теля между делом пришла в себя и оправилась от конфуза. Она пригласила новую гостью присесть и предложила рюмочку своей знаменитой настойки. Марта придвинула свою табуреточку между «мягкой» и «глупой», напротив «шефини». Товарки живо раздвинулись.

«Какая у вас замечательная компания», - заворковала ворожея, поглядывая на «шефиню», - «все такие приятные дамы.»

Дамы переглянулись.

«А я вас знаю», - продолжила Марта, обратясь к даме напротив, - «вы - супруга бургомистра, не правда ли? Такая очаровательная пара!» - она слегка подалась плечами вперёд и понизила голос, - «и звёзды благоволят вам.»

В глазах бургомистерши вспыхнул огонёк интереса. Теля переглянулась с гадалкой и откупорила гостинец. Дело тронулось.

И вот тут глупая гусыня, всё время таращившаяся косяком на Марту, выдала, тыкая пальцем в бороду:

«Ну зимой-то понятно, даже греет. А летом-то, небось потно под ею. Прыщи не идут?»

Вся задуманная Мартой бескровная политика одним махом пошла псу под хвост. Горячая кровь поколений Иберейров разом ударила в голову над смиренной бородой.

«А что, супруг ваш платочки всегда парами покупает? Ну да, за пару дешевле выходит», - процедила Марта, с вызовом глянула на бургомистершу и презрительно присвистнула.

Женщины оторопело оглядели друг друга. То, что почтенная супруга народного избранника и её недалёкая, но смазливая подруга явились сегодня в одинаковых батиковых платочках, вызывало до сих пор только умиление. Вот ведь совпадение, ну прям как будто договорились. Теперь же, открытые роковой предсказательницей глаза увидели картину в истинном свете.

«Ах ты ж сучка...», - с расстановкой прошипела обманутая бургомистерша, наливаясь краской.

Завершения разборок Марта ожидать не стала. Прикрывая за собой разбухшую дверь она слышала рычание и визг, звон бьющейся посуды. Она взлохматила бороду и выдохнула «ййессс». Иберейры не прощают оскорблений.