Снегирь расценил возникшую за столом атмосферу как располагающую к дальнейшему угощению и тут же пристроился на край лавки. Не желая терять инициативы, он продолжил:

«А вот ещё забавная история, извольте послушать. На неделе звали меня в копательскую артель, в Пустапорожье, крестины они там затеяли. Ну, я эту артель знаю, кого там только нет, но вот дамочка у них там только одна, мадам Плотная. Да не такой она типаж, я вас уверяю. Она может голой рукой удавить человека, но родить? Так вот, представьте себе, рыли это они по наводке, кто-то из старожилов что-то припомнил. И тут их пустабрёх, а у них есть презамечательная породистая собачка - не собака, а прямо герэт таможенный какой-то - делает стойку. Что-то есть! Заглубились ещё - собака с ума сходит. И вот отрыли, целый бульдозер. А в кабине - вы не поверите - человек! Сидит такой за рычагами, в ватнике, в шапке, а в руке - стакан. Вот так со стаканом и ушёл бедолага в трясину. Ну, бульдозер выковыряли, отчистили - полный порядок, даже солярка в баке осталась. А мужика уже опять закопать хотели. И тут слышат - заворочался, захрюкал. Народ у них там тёртый, всякого навидались в раскопах, но такого! Ну растёрли его, плеснули в его же собственный стакан мухоморовки и на тебе - живой человек. Правда тормозной получился, всё-таки приморозился немного. А может и всегда такой был. Ничего не помнит. Ни кто такой, ни откуда и когда опустился* (*погрузился в трясину Пусты). Но с бульдозером управляется как бог. Особенно когда нальют. Да, так вот, решила его артель в новую жизнь со всеми почестями принять, крестины-именины и т.п. Вот меня и позвали», - закончил Снегирь и жестом фокусника извлёк из-под сутаны складной стаканчик.

«Ловко», - похвалил Валентиныч то ли невероятную историю, то ли трюк со стаканчиком.

«Так как младенца-то назвали?»

«А так Стаканом и окрестили», - Снегирь продвинулся по лавке в направлении зелёного штофа.

«Ибо не имя красит человека…», - штоф сделал полный круг, кружки и стаканчик звякнули друг о друга, - «... а человек имя!»