Рождённый ползать - летать не может!

Вадим Шарыгин: литературный дневник.

Передо мною «Песнь о соколе» Максима Горького.

Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах... Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Всё мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену воли крылом срывает.
Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает... Он над тучами смеется, он от радости рыдает!
В гневе грома, — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, — нет, не скроют!
Ветер воет... Гром грохочет...
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний.
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..

(Горький)

Прочитываю дважды. Произведение, буквально, потрясает – амплитудой (взбирания-падения) строк и глубиною вложенного в них смысла!
С первых же строк, врывается в душу картина человеческого существования, в которой чётко и честно расставлены главные действующие лица жизни:

Те, кто пытается механически (физически) познать высоту жизни, как бы вползти на неё, при этом оставляя себя ограниченным в восприятии («ползающим»):

«Высоко в горы вполз Уж и лёг там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море».

Те, кто, взбираясь, восходя, обретает высоту (не горы даже – неба!), и не для взглядывания свысока, но лишь для последующего полёта, для сияния:

«Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо..»

Те, кто никуда не взбирается, и разбивает, вдребезги, свои жизни, мечты и надежды, о камни действительности, о скалы будней:

«..и бились волны внизу о камень…»

А дальше по тексту, ещё одна схлёстка стихий – горного потока и моря: сильный, напористый, упрямый, узкий (во взглядах? В мечтах?) поток талой воды, буквально, врезается в широкое (душою!) морское пространство:

«А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями.. Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя».

И вот начинается! – Оно! – Главное сражение человеческой жизни! – противостояние – Ужей и Соколов – противоположение – «умеющих жить» и «умеющих летать»! – противопоставление – Мариенгофов и Есенининых! – противо-речие – «читающих лекции о слёзах» и «плачущих»! – противоборство – «поднебных» и «поднебесных»!
«Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях..»
«Уж испугался..подполз поближе..:
-Что, умираешь?
-Да, умираю! – ответил Сокол, вздохнув глубоко. – Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо.. Ты не увидишь его так близко! Эх, ты, бедняга!
-Ну что же – небо? – пустое место.. Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно.. тепло и сыро!.. ..Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, всё прахом будет».

«И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:
-О, если б в небо хоть раз подняться!.. Врага прижал бы я.. к ранам груди и..захлебнулся б моей он кровью! О, счастье битвы!..
А Уж подумал:..»

В этом месте, я, вдруг, остро осознал принципиальную разницу между тем, как сражаются – Соколы – дети неба, и тем, как сражаются Ужи – дети земли: Соколы, «разят врагов», пытаясь захлебнуть их своею кровью, Ужи, уничтожают своих врагов, захлёбывая их в крови чужой!
Именно поэтому, Ужи – побеждают Соколов на земле, а Соколы – побеждают время.

«А Уж подумал: «Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..И предложил он свободной птице: – А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. «Быть может, крылья тебя поднимут и поживёшь ещё немного в твоей стихии».
И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошёл к обрыву, скользя когтями по слизи камня. И подошёл он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и – вниз скатился.
И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья..
Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала море».

Наяву вижу, как смертельно раненый, избивший крылья о камни рассудительных писательских глаз, Есенин, идёт к обрыву, «скользя когтями», выплёскивая из горла отчаянные выкрики-конвульсии, кои отскакивают от бронированных сердец собратьев по перу – посредственных не в неумении выразить свои мысли, но – в чувстве прекрасного! Вижу, как «подошёл» он к вырубленной тысячами умелых, умных рук, пропасти, как «расправил крылья, вздохнул всей грудью» своих последних чудеснейших стихотворений, как «покатился вниз..ломая крылья». И что удивительно: море или пучина жизни, поглотив всех, вынесла на берег вечности – стихи Есенина – его душу! – его, тыщи раз такого-сякого! – и никого из «не разбившихся вдребезги» – никого из тех, кто был, вроде как, «лучше: моральнее, умнее» его! – вот такую точку, на все времена, ставит Бог в споре Ужей и Соколов.

А между тем, песнь продолжается. Начинается вторая, кульминационная часть истории:

«В ущелье лёжа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу..
-А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полётам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать всё это, взлетевши в небо хоть не надолго».

Уж искренне не понимает Сокола, его «страсти к небу»! Сокол «смущает» его покой, его прямолинейное, поступательное житьё «своей любовью к полётам в небо». Уж чувствует, что за Соколом стоит не какая-то наивная бравада, но огромное, неведомое, недостижимое для Ужа, пространство жизни, суть которой умещается в одном слове: «полёт», в том самом слове, которого вообще нет в лексиконе Ужа. И вот он решает попробывать..

«Сказал и – сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.
Рождённый ползать – летать не может!..
Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся:
«Так вот в чём прелесть полётов в небо! Она – в паденьи!..Смешные птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут небо в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет опоры живому телу. Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы!..
Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам всё знаю! Я – видел небо..Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье – землёй живу я».
И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою».

Потрясающий монолог-исповедь! В нём – вся жизненная философия умного, доброго, заботливого, творческого, обыкновенного (в чувствах, в мечтах, в самоотдаче, в самоотверженности) человека. Причём, озвучен человек «опытный», человек, якобы познавший небо! – полёт, состояние жизни «поэт», и пришедший к выводу: ничего, мол, особенного в «небе», в «поэте», в «полёте» нет, «летать», дескать, могут все или многие! – Сиганул вниз, шмякнулся о земную твердь, привёл ушибленную башку в порядок от минутного стресса и «свернулся в клубок, гордясь собою»! – вот и всё искусство, вот и весь подвиг, весь «полёт»!

Ни эти ли, «познавшие» и «обесценившие» небо люди – «смеясь над птицами», над поэзией – находят ей земное, практическое применение – пишут стихи для раздумчивого философского досуга, или организуют творческие соревнования для того, чтобы с помощью рифмованных стихов-лозунгов сделать жизнь обыкновенных людей «ещё обыкновеннее», ещё спокойнее, ещё человечнее, милее и беззаботнее!? – ни эти ли, «летающие Ужи», авторитетно и многословно развенчивают поэтов, негодников этаких, погибших из-за своих дурных привычек, из-за «безумства своих желаний»!? – ни эти ли люди, запросто и без зазрения совести, пользуют небо поэзии, как место отдыха, как пространство приятного досуга, как скамейку для обмена будничными впечатлениями, под лузганье словесных семечек!?

Оказывается, что можно, искренне и воодушевлённо, заниматься не вполне своим делом, затрачивая на него десятки лет жизни, проявляя прилежание, тысячекратно «сигая Ужом в небо», создавая груды слов, рассказывающих, расцвечивающих, ругающих или возвышающих обыкновенную – не самоотверженную жизнь, и при всём при этом, не принести – ни себе, ни людям – никакой пользы! – оставшись в положении, чётко обозначенном Мариной Цветаевой: «пустые жесты над пустыми кастрюлями»!

Божественный дар – слова? – да! – но, вначале, Божественный дар – чувства прекрасного! – исполненный в сочетании с высочайшей само-отверженностью – не доступен всем и каждому – кто, по-злому или по-доброму, живёт землистую жизнь! – всем, кто искренне или намеренно ошибся со своим предназначением, с местом приложения своих душевных усилий, и стал, например, «вечно перспективным плохим поэтом», или «не летающим Соколом», лишив себя, тем самым, прелести всего земного «и Уж», тем паче, прелести небесного!

«Уж» – не плохой! «Уж» не содержит в себе непосредственной причины гибели «Сокола». Он – тот, кто, заполонив небо своими «шмяканиями», тем или иным образом, способствует тому, чтобы «Соколов» в мире становилось всё меньше и меньше. «Уж» – это умная и бесслёзная, надёжная и опасная, ужасная и трагическая, несчастная и массовая подмена небом ползающим неба летящего!

«Блестело море всё в ярком свете, и грозно волны о берег бились.
В их львином рёве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:
«Безумству храбрых поём мы славу!
Безумство храбрых – вот мудрость жизни! О славный Сокол! В бою с врагами истёк ты кровью.. Но будет время – и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!
Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым....... к свободе......... к свету!

«Безумству храбрых поём мы песню!».