В ответ на:

---

Это был первый, длившийся шесть лет, период их супружеской жизни; за
это время Дина - увы! - стала провинциалкой. В Париже есть всякого рода
женщины: есть герцогини и жены финансистов, посланницы и жены консулов, жены
нынешних министров и жены бывших министров, есть светская женщина с правого
берега Сены и светская женщина с левого ее берега; но в провинции есть
только одна женщина, и эта бедная женщина - провинциалка. Это наблюдение
указывает на одну из глубоких язв нашего современного общества. Запомним
хорошенько! Франция в девятнадцатом веке разделена на две большие зоны:
Париж и провинцию - провинцию, завидующую Парижу, и Париж, вспоминающий о
провинции только, когда ему нужны деньги. Некогда Париж был первым из
городов провинции, а двор первенствовал над городом, ныне весь Париж - двор,
а вся провинция - город. Как бы блистательна, как бы прекрасна и сильна ни
была при своем вступлении в жизнь девушка, родившаяся в каком-либо
департаменте, но если она, подобно Дине Пьедефер, выходит замуж в провинции
и там остается жить, - она вскоре делается провинциалкой. Несмотря на ее
твердую решимость не поддаваться пошлости, убожество мысли, равнодушие к
одежде, сорняк грубости заглушают священный огонек, теплящийся в этой свежей
душе, и все кончено: прекрасное растение гибнет. И как может быть иначе? В
провинции молодая девушка с самого раннего возраста видит вокруг себя только
провинциалов; других, получше, взять неоткуда, выбирать приходится среди
одних посредственностей; провинциальные отцы выдают своих дочерей только за
провинциальных холостяков; никому не приходит в голову скрещивать породы, ум
неизбежно вырождается, и во множестве городов способность мыслить уже
сделалась настолько же редкой, насколько там дурна кровь. Человек хиреет там
душою и телом, так как гибельный имущественный расчет господствует над всеми
другими условиями брака. Люди талантливые, артисты, люди выдающиеся - всякая
птица с яркими перьями улетает в Париж.
Когда Дина стала совсем смешной, но, обманутая восхищением поклонников,
вообразила, будто исполнилась нового очарования, ей пришлось пережить минуту
страшного пробуждения, которое было для нее подобно горному обвалу. В один
злополучный день она была уничтожена ужасным сравнением.
В 1828 году, после отъезда г-на де Шаржбефа, Дина была радостно
взволнована ожиданием маленького события: ей предстояло снова увидеться с
баронессой де Фонтан. После смерти отца муж Анны, ставший главноуправляющим
по министерству финансов, воспользовался отпуском по случаю траура, чтобы
повезти жену в Италию. Анна пожелала на день остановиться в Сансере у
подруги детства. В этом свидании было что-то зловещее. Анна, которую в
пансионе Шамароль считали гораздо менее красивой, чем Дину, в роли баронессы
де Фонтэн оказалась в тысячу раз красивее баронессы де ла Бодрэ, несмотря на
усталость и дорожный костюм. Анна вышла из очаровательной двухместной
кареты, наполненной парижскими картонками; с нею была горничная, изящество
которой испугало Дину. Все то, что отличает парижанку от провинциалки, сразу
бросилось в глаза умной Дине, и она вдруг увидела себя такой, какой
показалась своей подруге, а та нашла ее неузнаваемой.