И у меня не получается.
Он напоминал человека, который досматривает последний сон перед пробуждением, а на трибуну выходил с просветленным и благостным лицом, какое бывает у выздоравливающего после тяжелой болезни.
Вилли, однако, не выздоравливал. У него была злокачественная политическая анемия.
Он не мог понять, в чем корень зла.
Так иногда человеку в ознобе кажется, что неожиданно изменилась погода, и он удивляется, почему не трясет всех остальных. И может быть, как раз потребность в простом человеческом тепле создала у него привычку приходить ко мне в номер среди ночи, когда кончались речи и рукопожатия. Он сидел, я выпивал на сон грядущий свой стаканчик, и мы почти не разговаривали; только раз в Мористауне, где ему был оказан поистине ледяной прием, он,
помолчав, вдруг спросил меня:
- Джек, как, по-твоему, идут мои дела?
Это был один из тех мучительных вопросов: "Как вы думаете, жена мне верна?" или: "А вы знаете, что я еврей?" - которые ставят в тупик не потому, что на них трудно ответить правдой или ложью, а потому, что их вообще нельзя задавать.
Роберт Пенн Уоррен. Вся королевская рать