Корова оказалась такой бессовестной, что даже супа из нее
не удалось сварить: чем больше варилось мясо, тем крепче оно
держалось на костях, образуя с ним единое целое, закостенелое,
как бюрократ, проводящий всю жизнь среди канцелярских бумаг и
питающийся только "делами".
Швейк, в качестве курьера поддерживавший постоянную связь
между штабом и кухней, чтобы установить, когда мясо будет
сварено, доложил наконец поручику Лукашу:
-- Господин обер-лейтенант, из коровы уже получился
фарфор. У этой коровы такое твердое мясо, что им можно резать
стекло. Повар Павличек, попробовав вместе с Балоуном мясо,
сломал себе передний зуб, а Балоун -- задний коренной.
Балоун с серьезным видом стал перед поручиком Лукашем и,
заикаясь, подал ему свой сломанный зуб, завернутый в "Лурдскую
песню".
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, я сделал
все, что мог. Этот зуб я сломал об офицерский обед, когда мы
вместе с поваром попробовали, нельзя ли из этого мяса
приготовить бифштекс...
...После этого старшим писарем Ванеком было установлено, что
пресловутая корова должна вариться в офицерской кухне еще два
часа, что о бифштексе не может быть и речи и что вместо
бифштекса сделают гуляш.