Как только Путин пришел к власти, он стал осторожно намекать на то, что его взгляды не совпадают со взглядами поставившего его на царство Бориса Ельцина. Что он за патриотизм и социальную справедливость. И хотя до последнего времени это были только намеки, в них очень хотелось поверить. Уж очень достали ельцинские восемь с половиной лет.
И я в какой-то момент поверил. Нас, таких поверивших, было много. Я поверил, что Путин - "наш", что Путин это Штирлиц, ставший фюрером. О, как мы тогда мечтали! Мы говорили себе: "пока Путина обсели со всех сторон ельцинские ставленники, люди Семьи. Поэтому у него все еще связаны руки. Поэтому пока он не может еще сделать ничего хорошего. Он даже говорить о своих планах открыто пока не может. Но скоро он избавится от ельцинских комиссаров. И тогда - о-го-го! Вот погодите, отправит он в отставку Волошина с Касьяновым, назначит на администрацию и на правительство кого-то из своих близких надежных людей, вроде Сергея Иванова, и тогда начнется!"
Мы ожидали, что Путин открыто дистанцируется от ельцинских беззаконий. Скажет народу всю правду об олигархическом воровстве. А потом вернет народу награбленное. Мы ожидали политики, направленной на рост благосостояния граждан, и на сокращение социально-экономического неравенства. Мы ожидали политики, направленной на восстановление разрушенных ельцинской бандой сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности. Мы ожидали вложений в науку, образование, здравоохранение и высокие технологии. А в первую очередь мы ожидали возвращения народу сырьевой ренты и постепенной национализации нефтегазового сектора, украденного при соучастии Ельцина кучкой прохвостов в ходе воровских залоговых аукционов.
Мы продолжали мечтать, а Путин продолжал намекать. Иногда намеки переходили в действие, но так и оставались намеками. На четвертом году правления Путин посадил Ходорковского, намекнув нам, что так будет со всеми олигархами. Но на деле намеки остались намеками. Олигархи так и продолжают чахнуть над златом, но только их перестали показывать по телевизору.
На седьмом году намеки стали немного конкретнее.
Путин намекнул на национализацию сырьевого сектора, конфисковав "Юкос" у Невзлина и Ходорковского , и выкупив у Абрамовича досуха выдоенную "Сибнефть" по цене в 400 раз превышавшей цену покупки. Между тем, цены на бензин продолжали расти пропорционально росту мировых цен на нефть. Путин, можно сказать, даже национализировал сырьевую ренту. И отправил ее в Стабфонд, на проценты с которого финансируется НАТО и американская оккупация Ирака. Он намекнул на финансирование науки, образования и здравоохранения, заявив о национальных проектах, и направив на их финансирование ничтожные суммы. Он намекнул на отказ от либеральной фразеологии и переход к патриотизму, смело возгласив с трибуны мавзолея "Слава России!" и ужесточив тон разговоров с западным истеблишментом. На восьмом году правления он намекнул на массовое дешевое жилищное строительство, промышленную политику и инвестиции в развитие высоких технологий.
(с) В. Милитарёв