И я в какой-то момент поверил. Нас, таких поверивших, было много. Я поверил, что Путин - "наш", что Путин это Штирлиц, ставший фюрером. О, как мы тогда мечтали! Мы говорили себе: "пока Путина обсели со всех сторон ельцинские ставленники, люди Семьи. Поэтому у него все еще связаны руки. Поэтому пока он не может еще сделать ничего хорошего. Он даже говорить о своих планах открыто пока не может. Но скоро он избавится от ельцинских комиссаров. И тогда - о-го-го! Вот погодите, отправит он в отставку Волошина с Касьяновым, назначит на администрацию и на правительство кого-то из своих близких надежных людей, вроде Сергея Иванова, и тогда начнется!"
Мы ожидали, что Путин открыто дистанцируется от ельцинских беззаконий. Скажет народу всю правду об олигархическом воровстве. А потом вернет народу награбленное. Мы ожидали политики, направленной на рост благосостояния граждан, и на сокращение социально-экономического неравенства. Мы ожидали политики, направленной на восстановление разрушенных ельцинской бандой сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности. Мы ожидали вложений в науку, образование, здравоохранение и высокие технологии. А в первую очередь мы ожидали возвращения народу сырьевой ренты и постепенной национализации нефтегазового сектора, украденного при соучастии Ельцина кучкой прохвостов в ходе воровских залоговых аукционов.
Мы продолжали мечтать, а Путин продолжал намекать. Иногда намеки переходили в действие, но так и оставались намеками. На четвертом году правления Путин посадил Ходорковского, намекнув нам, что так будет со всеми олигархами. Но на деле намеки остались намеками. Олигархи так и продолжают чахнуть над златом, но только их перестали показывать по телевизору.
(с) Милитарёв