Нам представляется крайне важным отметить тенденцию, в последнее время все более крепнущую во Франции и во всей Европе, - тенденцию медленного, но так сказать верного отхода европейцев и прежде всего французов от десятилетия навязываемых им леволиберальных догм, в том числе социалистического и коммунистического типа.
Истерический шабаш ультралевых ╚вслед╩ президентским выборам во Франции как нельзя точнее отражает сегодняшние настроения левого лагеря, столкнувшегося с массовым отходом французского избирателя от космополитических мифов и проектов ╚объединенной Европы╩, государств ╚без границ╩. Без национальной и культурной самоидентификации, без своего лица, - этакой бесформенной ╚мировой деревни╩.
Первой и вполне неожиданной для французского политического истэблишмента ласточкой стал внезапный провал на референдуме проекта общеевропейской конституции. В результате чего тогдашнее французское правительство вынуждено было подать в отставку. Кто знает, может быть тревога французов за будущее своей страны и приняла бы постепенно угасающий характер, если бы своеобразной ╚реакцией╩ на осторожность французских граждан не стали вспыхнувшие как от поднесенной к бензину горящей спички массовые бесчинства и погромы в пригородах Парижа и даже в самом Париже летом 2005 года. При этом поводом к бесчинствам иммигрантской, в основном мусульманской молодежи, стал "вопиющий" случай: двое юных воров спасаясь от преследовавшей их полиции, забрались в трансформаторную будку, где их ударило током.
Бесчинства мусульманских ╚граждан Франции╩ видимо должны были дать понять, что воров преследовать нельзя, а за глупость забирающихся в трансформаторные будки лоботрясов должны расплачиваться полицейские и все общество. Подобный ╚общественный протест╩ совершенно понятно, был нестерпим для тех, кто намеревался жить в стране, в которой соблюдается и защищается закон, существует право на собственность и право на жизнь.
События в пригородах Парижа стали пощечиной Франции, считавшей, что те, кого она приютила, должны как минимум испытывать признательность приютившей их и их детей стране. Вместо этого Франция столкнулась с откровенным вызовом и требованием ╚не лезть не в свое дело╩, - когда дело касается наказания преступников - иммигрантов, патрулирования полицией ╚иммигрантских╩ кварталов и вообще ╚недостаточно лояльного╩ поведения властей по отношению к мусульманским гостям страны.
Именно в те дни была заложена основная канва нынешнего политического противостояния: Сеголен Руайаль, представляющей ╚леволиберальную Францию╩ а вместе с ней и все те силы, которые пытались заявить о себе в парижских пригородах летом 2005 года и Николя Саркози, находившегося летом 2005 года, мягко говоря, по другую сторону баррикад: министр внутренних дел Николя Саркози был практически единственным политиком Франции, нашедшем адекватные формулировки для того, чтобы охарактеризовать как действия погромщиков, так и самих этих погромщиков (что вызвало, естественно, огромную общественную бурю ╚слева╩), и нашедшего в себе мужество и решительность жестко пресечь погромную волну, набравшую силу в парижских пригородах и грозившую выплеснутся во многих крупных городах.
После такой шоковой встряски французское общество, во-первых, было вынуждено возможно впервые всерьез задуматься о границах ╚толерантности╩ и ╚космополитичности╩ французского общества, за которыми Францию ждет ╚стирание╩ собственного лица, да еще и плевки в это лицо. Во-вторых, французы, думается уже тогда внутренне сделали свой выбор в пользу практически единственного крупного политика во Франции, способного эффективно и обдуманно, внутренне убежденно противостоять мутной враждебной волне, грозящей захлестнуть Францию.