Я знаю одно - если сосед придёт в мой дом и убьёт моего ребёнка или мужа, снесет мой дом с лица земли - я буду ненавидеть не только его , но и всю его семью.

Такая психологическая установка позаимствована автором процитированного, очевидно, у донбассцев, к которым в их дом в 2014 году пришли убийцы, неконституционным путем захватившие в Киеве власть.

Когда были сняты былые советские шоры, русский народ б. УССР получил возможность присмотреться к передовому европейскому опыту федеративной организации жизни разных народов в одном государстве.

К опыту Чехо-Словакии, не сумевшей сохранить единство и мирно разделившейся на два государства.

К опыту Бельгии, реализовавшей прогрессивную равнозначную и равноправную федеративность не только для миллионов валлонов и фламандцев, но и для какой-то сотни тысяч коренного немецкого народа.

Но нет, оказалось, что бандеровцы наметили внедрить европейскость только для украинского народа многонародной (что однозначно зафиксировано Декларацией от 01.11.1991) Украины — но не для ее коренного русского народа, исторически составляющего большинство населения ряда регионов, прежде всего, Донбасса.

Наметили они еще ранее, но непосредственно к реализации геноцидных бандерских идей, отработанных на полигоне Волынской резни, приступили в 2014 году, погрузив б. многонародную УССР в пучину, в грязь и кровь, гражданской войны.

Как всё началось, см. в документах ООН, в докладах которо о положении на Украине официально зафиксировано, что на первой стадии революции 2014 года русский народ ставил вопрос только о справедливой федерализации — но после Одесской Хатыни и массового убийства федералистов вынужденно пришел к идее сепаратизма, к отделению от русофобов, начавших его, русского народа, физическое уничтожение.

«Я знаю одно — если сосед придёт в мой дом и убьёт моего ребёнка или мужа, снесет мой дом с лица земли», — я буду вынужден реагировать на поведение соседа, с которым сотни лет жил бок о бок на общей земле, адекватно.