Нет там ничего

Есть воспоминания очевидцев о том, что в сейфе у Троцкого хранилась в ёмкости со спиртом отрезанная голова царя.

Кроме того, есть показания свидетелей, что перед ритуальным убийством палачи Юровского закупили корзину свежих яиц... и т.д.

«Мир никогда не узнает, что мы с ними сделали», – эти слова одного из соучастников ритуального цареубийства стали заклинанием мирового зла.

Версия прикрытия. Версия о «расстреле Царской Семьи», предложенная её врагами, являлась и остаётся версией прикрытия

ритуального убийства, в действительности совершённого холодным режущим и

колющим оружием с особой жестокостью в течении 4-6 часов в ночь на 4/17

июля 1918 года. Руководивший следствием по делу о цареубийстве генерал

М.К. Дитерихс в своей книге «Убийство Царской Семьи и Членов Дома Романовых на Урале» так пишет о подвальном помещении Ипатьевского дома: «Пулевых следов в комнате имелось от 28 до 35, причем большая часть их была от пуль, не проходивших через человеческое тело, то есть указывавших на большое число промахов...» [т.е. имитацию «расстрела» Царской Семьи].

Организаторы, исполнители и заметание следов.

Сведения о контактах Якоба Шиффа и Янкеля Свердлова были лично сообщены Н.А. Соколовым в октябре 1924 года, то есть за месяц до внезапной и насильственной его кончины, его другу, знавшему его еще как гимназиста пензенской гимназии. Этот личный друг Соколова* видел и оригинальные ленты, и их расшифрованный текст. Шифф через Американскую миссию передаёт Свердлову приказ об уничтожении всей Царской Семьи и присылает специальных людей, которые должны осуществлять ритуал.
В начале июля 1918 года, член президиума Уралсовета Шая Голощёкин (партийная кличка «Филиппов») уезжает в Москву, где живёт на квартире Янкеля Свердлова. Именно в эти дни при участии В. Ульянова (Ленина), как подтверждал позднее в своих дневниках Лейба Бронштейн (Троцкий), было согласовано убийство Царской Семьи с условием, что ответственность за него возьмёт Уралсовет.
13 июля по прямому проводу состоялся продолжительный разговор председателя Уралсовета с В. Ульяновым (Лениным) по поводу «военного обзора и охраны бывшего царя». А через три дня, 16 июля, в Москву ушла таинственная телеграмма: она была послана из Екатеринбурга кружным путём – через главу Петросовета Гиршу Радомысльского (Зиновьева) с адресатом «Свердлову, копия Ленину» и принята 16 июля в 21 час 22 минуты, за несколько часов до ритуального убийства: «Из Екатеринбурга по прямому проводу передают следующее: сообщите Москву, что условленный с Филипповым (Голощёкиным) суд по военным обстоятельствам не терпит отлагательства, ждать не можем. Если ваше мнение противоположно, сейчас же вне всякой очереди сообщите. Голощекин. Сафаров. Снеситесь по этому поводу сами с Екатеринбургом». Подпись – «Зиновьев». [Г. Сафаров – «смотрящий» от Ульянова (Ленина), в своё время приехавший вместе с ним в пломбированном вагоне.] В 1968 году А. Акимов, работавший в охране В. Ульянова (Ленина), рассказал, что в тот же день по поручению Янкеля Свердлова он отнес на телеграф на Мясницкой улице телеграмму с утверждением решения Уралсовета СНК и ВЦИК за подписью Ленина и Свердлова. Для конспирации Акимов, угрожая пистолетом, забрал на телеграфе не только копию телеграммы, но и саму ленту. Факт получения этого указания из Москвы подтверждал Янкель Юровский в своей «Записке».
После совершения убийства Царской Семьи в Москву из Екатеринбурга уходит еще одна шифрованная, составленная из ряда цифр телеграмма: «Передайте Свердлову, что всю семию постигла участ главы официално семия погибнет при евакуации Белобородов». (Эта телеграмма, в которой сохранена орфография оригинала, выставлялась на продажу на аукционе «Сотбис» вместе с другими документами, собранными следователем Н.А. Соколовым.) Далее последовали переговоры Белобородова и Свердлова о согласовании текста публикации об убийстве в советских газетах с ложью о том, что убит был только Николай II.
Примечание: *Другом следователя Н.А. Соколова, который лично видел ленты и расшифрованный текст переписки Якоба Шиффа и Янкеля Свердлова с приказом об убийстве Царской Семьи – был профессор Алексей Иванович Шиншин, уроженец города Пензы, воспитанник Пензенской гимназии и Петровско-Разумовского института, по окончании оставленный в нём доцентом. В начале 1-й Великой войны ушёл добровольцем и принимал участие в боях. После февральского переворота 1917 года был в Добровольческой армии, с частями которой эмигрировал в Югославию. Впоследствии в течение 18 лет состоял профессором Болгарского университета. Затем профессором Стамбульского университета, из которого был приглашён на должность советника министерства агрономии в Эфиопию. После годичного пребывания там, перебрался в Каир. Скончался 11 апреля 1954 года в Каире на 62-м году жизни.

Некоторые обстоятельства, выявленные М.К. Дитерихсом и руководимым им следствием.

При осмотре комнат в доме Ипатьева после убийства Царской Семьи [начало цитаты] «не видно было лишь одного – кроватей в комнате Великих Княжен… В комнате, занимавшейся Великими Княжнами, кроватей не было; Их походные кровати, привезенные из Тобольска, были сложены со всем багажом в каретнике... На одной из этих кроватей, ближней к проходу, не было чехла на спинке; он валялся наверху в столовой с кровавыми следами обтертых о него рук. В буфетной комнате с окном, выходившим в садик, неподалеку от крана, на столе и под ним валялось много грязного столового белья, и на некоторых полотенцах и салфетках виднелись большие, густые кровавые пятна. А наружная сторона дома, если выглянуть из окна в садик, сверху донизу была обрызгана тоже кровяными пятнами: видно, кто-то мыл под краном окровавленные руки и отряс их за окно, а другой – просто взял и, не мывши, отер свои руки о столовое белье» [конец цитаты].
Комментарий: И в Тобольске, и в Екатеринбурге четверо Великих Княжен проживали в одной комнате и спали на солдатских походных кроватях. На фото – комната Великих Княжон Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии Романовых в Тобольске (август 1917 – апрель 1918 года), где эти кровати хорошо видны:
Подобные кровати были в обиходе всей Царской Семьи, не только в ссылке. По наблюдению американского посетителя Александровского дворца, превращённого в «революционный» музей, в личных покоях Царя и Царицы стояли «две скромные железные кровати, [сдвинутые вместе] которые можно было бы увидеть во второразрядной гостинице».
И некоторые подробности о подвальном помещении, в котором было совершено преступление: «На полу, особенно вдоль карнизов, ясно виднелись следы бывшей здесь крови, а на обоях сохранились многочисленные мелкие брызги крови... В правом углу комнаты заметны были царапины – следы какого-то плоского, узкого оружия. Крови, видимо, было много, очень много; её вымывали, затирали опилками, глиной, песком, но она, растекаясь, омочила и карниз в низу левой стены, и карниз стены, находившейся прямо против входной двери».

Как совершалось ритуальное цареубийство.

Царскую Семью заставили спуститься в подвальное помещение. Под угрозой убийства детей, руки у всех были связаны за спиной в запястьях, затем туго завязан рот и с целью обездвижения перерезаны сухожилия на ногах. Принесены сверху железные кровати Великих Княжон, поставлены вертикально высокими изголовьями на пол, а тела Святых Мучеников подвешены за связанные руки к этим кроватям. Присланные Шиффом шестеро исполнителей ритуального убийства, каждый из которых имел по два холодных орудия убийства (одно наподобие шила, а другое – стилета) на глазах у Царя и Царицы, начали мучение с детей.

Первые раны наносились в голову и шею, потом в строго определённых местах по всему телу, последние – в сердце). Вырезались куски кожи. Кровь собиралась в сосуды и при ритуальных молитвах выливалась на пол, покрывая его целыми лужами. В течение многих часов слышались глухие стоны Мучеников, а на запах крови выли собаки. Так продолжалось до рассвета, когда вся Царская Семья была умерщвлена, а головы отчленены. Выпущенной кровью пропитан приготовленный для этого большой, в несколько десятков метров, моток холста, а пепел от его сжигания использован для последующих ритуалов.
Вид убитых настолько повлиял на привыкшего к убийствам и крови П.С. Медведева [начальника «охраны» Ипатьевского дома, которому было поручено сокрытие следов ритуала], что его начало тошнить, и он вышел из комнаты...