H.n.

Да, я -- контрразведчик. Да, работа у меня грязная. Только работа всегда грязная, чистой работы не бывает. Вы в своих рамках изливаете подсознание, либидо свое пресловутое, ну, а я -- по-другому... Подробности я Вам рассказывать не могу, но Вы, наверное, сами обо всем догадываетесь. Да, слежу за лепрозорием, ненавижу этих мокрецов, боюсь их, и не только за себя боюсь, за всех боюсь, которые хоть чего-то стоят. За Вас, например. Вы же ни черта не понимаете. Вы -- вольный художник, эмоционал, ах, ох, -- и все разговоры. А речь идет о судьбе системы. Если угодно -- о судьбе человечества. Вот Вы ругаете господина президента -- диктатор, тиран, дурак... А надвигается такая диктатура, какая Вам, вольным художникам и не снилась. Я давеча в ресторане много чепухи наговорил, но главное зерно верно: человек -- животное анархическое, и анархия его сожрет, если система не будет достаточно жесткой. Так вот, Ваши любезные мокрецы обещают такую жестокость, что места для обыкновенного человека уже не останется. Вы этого не понимаете. Вы думаете, что если человек цитирует Зурзмансора или Гегеля, то это -- о! А такой человек смотрит на Вас и видит кучу дерьма, ему Вас не жалко, потому что Вы и по Гегелю дерьмо, и по Зурзмансору тоже дерьмо. Дерьмо по определению. А что за границами этого дерьма -- определения -- его не интересует. Господин президент по природной своей ограниченности -- ну, облает Вас, ну, в крайнем случае, прикажет посадить, а потом к празднику амнистирует от полноты чувств и еще обедать к себе пригласит. А Зурзмансор поглядит на Вас в лупу, проклассифицирует: дерьмо собачье, никуда не годное, и вдумчиво, от большого ума, то всеобщей философии, смахнет тряпкой в мусорное ведро и забудет о том, что Вы были...

С Новым годом! С Новым счастьем!