В ответ на:

---

По части демилитаризации Вы явно что-то напутали

В ответ на:

---

Конечно, Грузия занималась военной подготовкой. Например, за 5 лет (2003–2008 гг.) численность ее вооруженных сил выросла на 12,5%. Правда, за то же самое время в Абхазии она удвоилась, а в Южной Осетии армия выросла в 2,5 раза.
Количество танков в распоряжении грузинских ВС выросло в 2,3 раза, причем этот рост начался только в 2007 году. С другой стороны, суммарное число танков в Южной Осетии и Абхазии увеличилось в 2,5 раза, причем наращивание танкового потенциала в них началось за два года до того, как этим стала заниматься Грузия, — в 2005 году.
Число БМП и БТРов в армии Грузии было увеличено на 31%, в армиях союзников — в 2,6 раза. При этом наращивание этого вида боевой техники в Южной Осетии и Абхазии началось уже в 2005 году, а в Грузии — только в 2008-м.
То же самое можно сказать и об артиллерийских системах, быстрое увеличение числа которых в Абхазии и Южной Осетии датируется 2005 годом, а в Грузии — лишь 2008 годом. Причем, если в Грузии число артсистем за 5 лет возросло в 2,2 раза, то в Абхазии и Южной Осетии — в 2,7 раза.
За пять лет к началу 2008 года отставание Абхазии и Южной Осетии от Грузии по всем приведенным показателям либо существенно сократилось (по численности вооруженных сил — с 24% до 44%), либо же было превращено в количественное преимущество над Грузией (по числу танков — с 67 до 115%, по числу БМП и БТР — с 60% до 218%, по количеству артсистем — с 69% до 235%). Такие соотношения тем более показательны, что суммарная численность негрузинского населения Абхазии и Южной Осетии составляет около 5% всего населения Грузии. Иными словами, на начало 2008 г. Абхазией и Южной Осетией совместно был достигнут даже не военный паритет с Грузией, а обеспечено их военное преимущество над ней.
Эти данные в целом подтверждают версию, неоднократно представленную грузинской стороной, согласно которой Грузия была вынуждена перейти к поспешным закупкам вооружений и, следовательно, значительно увеличить свой военный бюджет лишь в 2007-м и особенно в 2008-м. — в виду многолетнего колоссального наращивания военных потенциалов на сепаратистских территориях и неминуемо приближающегося военного столкновения с ними, в котором даже у усеченной коалиции (Абхазия и Южная Осетия без регулярных российских войск) обнаруживался бы значительный перевес в количестве и качестве вооружений и военной техники при ее лишь двукратном отставании от Грузии в численности живой силы. Последнюю проблему, судя по всему, союзники вместе со своими старшими наставниками собирались решать (и, как показали последующие события, частично решили) с помощью направления на театр военных действий т. н. добровольцев и казаков с территории России.
В результате лихорадочных усилий в первой половине 2008 года Грузии удалось вернуть себе относительное преимущество по числу танков и артиллерийских систем над Абхазией и Южной Осетией и несколько сократить их преимущество над Грузией по числу БМП и БТРов. В то же время по численности вооруженных сил сепаратистские регионы продолжали сокращать свое отставание от Грузии. Таким образом, даже без учета возможного (как тогда многие полагали) и неизбежного (как выяснилось позже) использования российских регулярных войск и военной техники соотношение военных потенциалов сторон было далеко не столь однозначным в пользу Грузии, как это иногда представляется. С учетом же использования российских регулярных войск и вооружений на стороне Абхазии и Южной Осетии превышение совокупного военного потенциала коалиции над Грузией даже по обычным системам вооружений возрастает до 100-кратного. Одержать победу в войне против такого рода коалиции у Грузии не было никаких шансов.

В ответ на:

---

Удельный вес военных расходов в ВВП
Показатель
Южная Осетия
Абхазия
КНДР
Грузия
Российская Федерация

Военные расходы в % к ВВП
151,3
49,5
27,5
5,4
3,8

Уровень относительной милитаризации Южной Осетии и Абхазии значительно превышает соответствующие показатели КНДР — страны, до недавнего времени традиционно (и небезосновательно) считающейся мировым рекордсменом по уровню милитаризации общества и экономики.
Северная Корея демонстрирует, очевидно, максимально возможный уровень милитаризации страны, осуществляемой в течение длительного времени из собственных экономических ресурсов. Хорошо известно, к какому обнищанию собственного населения этот процесс привел. Северокорейский пример показывает, что военные расходы в течение нескольких лет на уровне свыше 30% ВВП вряд ли могут поддерживаться исключительно за счет экономических ресурсов соответствующей страны (территории).
Это правило в особенности верно для не слишком экономически развитых стран и территорий, какими являются Южная Осетия и Абхазия. Очевидно, что беспрецедентный по мировым стандартам уровень милитаризации этих двух регионов в течение последних 5 лет не мог быть обеспечен за счет экономических ресурсов, производимых непосредственно на этих территориях. Он мог поддерживаться только за счет массированных внешних субсидий — со стороны России, а также благодаря бесплатной передаче огромного количества боевой техники и вооружений из арсеналов российских вооруженных сил.
Уровень милитаризации Южной Осетии и Абхазии в последние годы поддерживается на таком высоком уровне, что позволяет рассматривать эти регионы в целом в качестве военных баз особого типа.