Человеческие потери в блокированном Ленинграде были действительно чрезвычайно велики, и никто из тех, кто знает ужасные подробности, не может удержаться от сочувствия к жертвам этой блокады. Но шла война, блокада являлась военной мерой, допускаемой международным правом, и, как пишет в 1992 г. Юрий Иванов, писатель и председатель Калининградского отделения Российского фонда культуры и соиздатель "Кенигсбергского курьера": "Когда я голодал в Ленинграде и ел крысиное мясо, жирному функционеру Жданову день ото дня доставляли в город самолетом его шницели".
Ответственность за "преступление" блокады и обстрела города Ленинграда вплоть до наших дней возлагается на одних немцев, хотя в советской военной пропаганде, не переводя дыхания, всегда назывались и финны, а согласно сообщениям Совинформбюро, финские офицеры даже являлись "главными зачинщиками этих артобстрелов". "Теперь Ленинград обстреливают финны", - писал, например, 27 января 1944 г. в одной из своих статей Тихонов, так и осыпавший финнов ругательствами: "вероломные убийцы", "гнусные пасынки природы", "помешанные", "сумасшедшие твари".[15] Согласно Тихонову, финны ликовали перед лицом страданий Ленинграда во время голодной блокады, они хотели "стереть Ленинград с лица земли".
И насколько все же лицемерно выглядят все трогательные жалобы перед лицом того жесткого факта, что осада, обстрел и блокада укрепленного и защищаемого города и крепости всегда принадлежали к обычным и бесспорным методам ведения войны и вполне соответствовали действующему международному военному праву. И советские войска безо всяких колебаний использовали метод осады и пытались сокрушить окруженные ими города противника (как, например, Кёнигсберг [ныне Калининград, Россия], Бреслау [ныне Вроцлав, Польша] и Берлин в 1945 г.) всеми имевшимися в распоряжении огневыми средствами. А бывший защитник Ленинграда, маршал Советского Союза Жуков, в 1945 г. считал честью для себя, что с 21 апреля до 2 мая обстрелял обороняемый Берлин не менее чем 1800000 тяжелых артиллерийских снарядов. "Выкуривайте крыс из Кёнигсберга" - гласил официальный советский призыв 15 февраля 1945 г.[10]

Ведь о жертвах Ленинграда написаны книги, на Ленинградском кладбище (Пискаревское мемориальное кладбище) торжественно возлагаются венки и проводятся памятные торжества, а жертвы Кёнигсберга, в большинстве своем старики, женщины и дети, зарыты и забыты. При этом, согласно тщательным исследованиям кёнигсбергских профессоров медицины Шуберта и Штарлингера, из 120000 гражданских лиц, попавших в руки Советов в апреле 1945 г., от голода или эпидемий умерли 90000[12] - не во время блокады, а после завершения боевых действий и вообще войны, под советским управлением, что не имеет никаких международно-правовых оснований какого-либо рода. Впрочем, советская пропаганда, выдающая за преступное деяние уже блокаду и обстрел города Ленинграда, совершенно умалчивает, что Советский Союз и в других случаях никогда не обращал ни малейшего внимания на гражданское население, если только это служило его политическим или военным целям.


Так, согласно Вольскому, еще тщетно искать столь символичное сегодня название Бабьего Яра, расположенного к северо-западу от Киева, в следующих крупных справочных изданиях:[44] "Большая советская энциклопедия" (Москва, 1950-1955), "Большая энциклопедия Ларусс" (Grand Larousse Encyclopedique; Париж, 1960), "Британская энциклопедия" (Encyclopaedia Britannica; Чикаго, 1972), "Европейская энциклопедия" (Enciclopedia Europea; Рим, 1977), Enciclopedia Universal Nauta (Мадрид, 1977), "Академическая американская энциклопедия" (Academic American Encyclopedia; Данбери, 1991). Ключевое слово "Бабий Яр" впервые встречается в "Большой советской энциклопедии" (Москва, 1970) и в "Еврейской энциклопедии" (Иерусалим, 1971), чьи намного завышенные данные в 100000, во всяком случае, были пущены в обращение НКВД и впервые названы 4 декабря 1943 г. в сообщении "Нью-Йорк Таймс" из Москвы, которое еще будет цитироваться ниже. Ведь неизвестное доселе название Бабьего Яра ввел в советскую военную пропаганду в ноябре 1943 г. НКВД, в связи с развернутыми во всю мощь попытками сокрытия "Катынского дела". Вскоре после того, как Советы вновь овладели украинской столицей, они пригласили группу корреспондентов западной печати, чтобы осмотреть Бабий Яр, выдававшийся теперь за место бойни.[45] Однако вещественные доказательства, видимо, оказались скудными. А изучение результатов многочисленных аэрофотосъемок в наши дни привело, похоже, и к выводу, что, в отличие от ясно различимых обширных массовых захоронений НКВД в Быковне, Дарнице и Белгородке и в отличие от ясно различимых массовых захоронений Катыни (кстати говоря, согласно статье "Нью-Йорк Таймс" от 6 мая 1989 г., это - окончательное доказательство советской вины в совершении преступления), территория Бабьего Яра в 1939-44 гг., во время немецкой оккупации, осталась нетронутой. Для подкрепления утверждения, что немцы здесь, в Бабьем Яру, "расстреляли из пулеметов от 50000 до 80000 еврейских мужчин, женщин и детей", НКВД в 1943 г. подготовил и трех так называемых свидетелей, рассказы которых, однако, тем более вызвали скепсис корреспондентов, прежде всего опытного представителя "Нью-Йорк Таймс" Лоуренса. Поэтому опубликованная затем 29 ноября 1943 г. в "Нью-Йорк Таймс" статья "Сообщения об убийстве 50000 киевских евреев" (50 000 Kiev Jews Reported Killed), уже очищенная от самой грубой лжи относительно "советских партизан" и "машин-душегубок", имела примечательный подзаголовок "Оставшиеся доказательства скудны" (Remaining Evidence is Scanty),[46] что было равносильно явной неудаче усилий НКВД. Но демонстрация так называемых "свидетелей" в деле доселе неизвестного Бабьего Яра уже задумывалась, согласно Никифоруку, в качестве "пробы", своего рода "генеральной репетиции лживых свидетельских показаний о бойне в Катынском лесу, которые вымогал НКВД".[47] И поэтому НКВД спешил, подтянув резервы, восстановить свое подпорченное правдоподобие. Уже 4 декабря 1943 г. "Нью-Йорк Таймс" сообщила в еще одной статье "Киев насчитывает больше жертв" (Kiev Lists More Victims), что, согласно первым полосам московских газет, 40000 жителей направили "премьер-министру Сталину письмо", в котором "повысили оценочную цифру убитых и сожженных в Бабьем Яру до более 100000".[48] Речь здесь шла, конечно, о крупной акции НКВД, так как только НКВД мог организовать отправку таких писем Сталину. Но с тех пор цифра 100000, пущенная в обращение НКВД, как и Бабий Яр в качестве места расстрела и погребения, стали неотъемлемыми реквизитами советской пропаганды. Мы вновь находим их уже весной 1944 г. в сообщении специальной комиссии под руководством Хрущева[49] (который в 30-х годах, как известно, сам совершал тяжкие преступления в отношении украинцев), где теперь тоже утверждалось, что в Бабьем Яру были убиты "более 100000 мужчин, женщин, детей и стариков", а еще 25000 - в немецком каторжном лагере Сырец под Киевом, где в действительности, по украинским оценкам, стали жертвами насилия, болезней и голода 1000 человек. Сообщение комиссии Хрущева, к которой принадлежали ведущие партийные, государственные и хозяйственные деятели, заслуживает внимания потому, что в нем, помимо Бабьего Яра, Сырца и некоторых менее известных мест, называется и Дарница, где немцы, как утверждалось теперь, также убили "более 68000 советских военнопленных и гражданских жителей". Тем самым общее число жертв немецких оккупационных властей в Киеве, о котором утверждает специальная комиссия Хрущева - 195000, оказывается близким к общему числу жертв НКВД - 200000-300000, которые, как полагают, погребены в массовых захоронениях в Дарницком лесу, а также под Быковней и Белгородкой. Эта цифра стала затем и центральным пунктом сообщения "Чрезвычайной государственной комиссии" по Киеву от 9 марта 1944 г. И поскольку это сообщение, как и сообщение о расследовании Катынского дела, на основании статьи 21 Лондонского устава было признано Международным военным трибуналом в качестве советского доказательного материала (документ СССР-9), то советский обвинитель, старший советник юстиции Смирнов мог утверждать 14 февраля 1946 г. в Нюрнберге:[50] "Из доклада Чрезвычайной государственной комиссии по городу Киеву, который будет представлен трибуналу позже, видно, что в Бабьем Яру в ходе этой ужасной так называемой акции были расстреляны не 52000, а 100000 человек", а 18 февраля было сказано: "Более 195000 советских граждан были замучены, расстреляны и умерщвлены газом в "машинах-душегубках" в Киеве, в том числе 1) более 100000 мужчин, женщин, детей и стариков в Бабьем Яру..." Доказательства не были приведены, советский обвинитель, как и в Катынском деле, просто сослался на мнимые показания свидетелей, представленных НКВД. Правда, Советам не удалось протащить в Нюрнберге свои обвинения по Катынскому делу, и не в последнюю очередь ассоциацией Катыни и Бабьего Яра объясняется то, что и это дело долгие годы пребывало в забвении. Например, Эренбург тщетно пытался вновь подогреть историю с Бабьим Яром в 1947 г. в своем романе "Буря". Лишь когда в 1968 г. НКВД/КГБ смог представить тщательно проинструктированного так называемого "свидетеля" на судебном процессе в Дармштадте - "Нью-Йорк Таймс" сообщила об этом 14 февраля 1968 г. в статье под заголовком "Только четыре очевидца в Бабьем Яру" (At Babi Yar Only Four Spectators)[51] - и только после того, как Евтушенко написал о Бабьем Яре "волнующий" стих, а Шостакович - сочинение для оркестра, символичная значимость этого понятия заметно повысилась, что было тотчас использовано советской пропагандой. (Добавление) Советские власти использовали благоприятную конъюнктуру, чтобы в конечном итоге воздвигнуть на полигоне НКВД под Быковней (КОУ НКВД), где - как и под Дарницей и Белгородкой близ Киева - находились обширные массовые захоронения сталинского периода, монумент в память, якобы, погребенных здесь жертв "фашистских захватчиков 1941-1943 гг.", которые, как писала одна киевская газета еще в 1971 г., были "зверски замучены". Однако уже в марте 1989 г. вводящая в заблуждение надпись была вновь удалена под растущим нажимом общественности. Ведь к этому времени, 17 марта 1989 г., советское информационное агентство ТАСС сообщило, что, по данным "государственной комиссии" (уже четвертой в своем роде), в Быковне и Дарницком лесу обнаружены массовые захоронения с останками 200000-300000 так называемых "врагов народа" сталинского периода. Одновременно орган Союза советских писателей "Литературная газета" счел уместным отметить в апреле 1989 г., что не "немцы", а сталинисты, "наши собственные люди" совершили эти массовые убийства. Жуткие подробности о массовых убийствах НКВД, продолжавшихся с 1937 г. до самой оккупации города немецкими войсками в сентябре 1941 г., сообщил Царынник в статье "Киевские поля смерти" (The Killing Fields of Kiev), которая была опубликована в 1990 г. в октябрьском номере журнала "Комментарии" (Commentary), издаваемого Американским еврейским комитетом в Нью-Йорке.[52] Правда, в Германии такие констатации фактов принимаются к сведению неохотно или не принимаются вообще. Здесь советская формула о 100000 жертв в Бабьем Яру, не воспринятая даже в Нюрнберге, глубоко проникла в общественное сознание, как показывают соответствующие газетные статьи юбилейного 1991 года. 14 сентября 1991 г. некий Вольфрам Фогель в мемориальной статье региональной газеты "Зюдкурир" превзошел даже измышления сталинистской военной пропаганды, утверждая, что "массовому захоронению Бабий Яр на окраине Киева" "пришлось принять около 200000 человек, убитых во время немецкой оккупации".[53] А президент германского Бундестага Зюсмут использовала мемориальную речь в Бабьем Яру 5 октября 1991 г. в качестве повода для необоснованных выпадов против всего немецкого народа,[54] который не имел отношения к предпринятому без его сведения и без его одобрения расстрелу 33771 или - что уже достаточно скверно - хотя бы вдвое меньшего числа евреев зондеркомандой 4а охранной полиции и СД, а потому на него нельзя возлагать и ответственности за это. У населения Киева вызвало возмущение отсутствие в речи Зюсмут всякого упоминания о почти 300000 украинских жертв сталинского террора в близлежащих массовых захоронениях Быковни - для украинцев к тому моменту это уже было делом национальной чести ("The mass graves have become a point of national honor for Ukrainians").[55] В Советском Союзе приходилось использовать Бабий Яр, чтобы придать достоверность Катыни, а Катынь - чтобы придать достоверность Бабьему Яру. Поздний успех советской пропаганды в случае Бабьего Яра даже побудил сталинистов в 1990-91 гг. еще раз попытаться все же возложить вину за расстрел польских офицеров в Катыни (и других местах) на немцев, напечатав в "Военно-историческом журнале" уже упомянутую серию статей под примечательным названием "Бабий Яр под Катынью?"