В ответ на:

---

Беньямин Шалит - офицер израильской армии, родился и вырос в Израиле. Его жена Анна была нееврейкой. Они познакомились и поженились вне Израиля. Брак был, естественно, гражданским. Анна согласилась жить с мужем на его родине и вырастить их будущих детей евреями. Во многих отношениях Беньямин и Анна Шалиты были типичными израильтянами шестидесятых годов. Они были атеистами и считали, что религия не должна занимать значительное место в их личной жизни. Они считали себя сионистами и верили, что в государстве Израиль религия не определяет принадлежность к еврейскому народу. Для Шалитов быть евреем означало быть гражданином и патриотом Израиля. Когда родилась дочь Галя, Шалит пришел в Отдел регистрации населения, чтобы зарегистрировать ее как израильскую гражданку. Здесь он узнал, что для указания еврейства в метрике существует две графы: "национальность" и "религия", другими словами, каждый израильский гражданин классифицируется дважды, один раз на основе его религиозной принадлежности и второй раз на основе его национальности. Чиновник Регистратуры сказал, что, так как ребенок рожден не от еврейской матери, Галя не считается еврейкой с точки зрения религии. Шалит не возражал, чтобы в графе "религия" стоял прочерк. Но когда чиновник посчитал, что из-за своей нееврейской религиозной принадлежности ребенок не может рассматриваться как член еврейского народа и поэтому графа "национальность" должна оставаться пустой, Шалит взорвался. Он настаивал, что по национальности его дочь должна быть еврейкой. Он готов был пойти на компромисс и записать в графе «национальность» - «израильтянка». Но о том, чтобы эта графа осталась пустой, отец не хотел и слышать. Отказ в признании его дочери еврейкой Шалит рассматривал как личное оскорбление, как ущемление его прав израильского гражданина и прав его дочери. Вот почему Шалит обратился с жалобой на действия Регистратуры в Высший Суд Справедливости, и рассмотрение его дела стало заметным эпизодом в истории израильской юстиции. В обосновании своей жалобы Шалит привел три аргумента. Первый аргумент был историческим и напоминал об уроках самой страшной трагедии в истории еврейского народа - трагедии Холокоста. Шалит указывал, что в печально известных Нюрнбергских законах, принятых после прихода Гитлера к власти и призванных защитить "чистоту арийской крови", евреем признавался любой человек, если хотя бы двое из его дедушек или бабушек были евреями. Галахическое правило считать человека евреем, если его мать - еврейка, подчеркивал Шалит, очень напоминает расистские нацистские законы, а это недопустимо в демократическом государстве. Израиль должен отвергнуть любой закон, который хоть в малой степени разделяет расистское мнение, что человеческая личность предопределена биологическим происхождением. Второй аргумент Шалита был, скорее, психологическим. Строгое соблюдение галахического правила, заявлял Шалит, ущемляет его права человека и отца, а у ребенка может вызвать комплекс неполноценности. Ведь Галя будет расти среди еврейских детей, говорить с ними на одном языке, играть в одни игры. Но она будет чувствовать себя чужой, не такой "настоящей еврейкой", как другие. Наконец, третий аргумент Шалита, как и первый, также апеллировал к истории, но на этот раз к более светлым страницам еврейской истории двадцатого века. Речь идет об образовании еврейского государства. Подобно тому, как у англичан есть Англия, а у французов - Франция, евреи тоже получили свою страну. И точно так же, как английские или французские атеисты все равно остаются англичанами или французами, так и в современном еврейском государстве дочь Шалита должна считаться еврейкой (в смысле национальности, а не религии), какой бы ни была религиозная принадлежность ее матери. По мнению Шалита, тот факт, что в Израиле один и тот же термин используется для определения и национальности и религии - не более как исторический пережиток. В современных условиях Израиль должен или выбрать другой термин для определения национальности, например, "израильтянин", или научиться жить со старым термином "еврей", допуская различные его толкования. Верховный Суд неохотно принял к рассмотрению дело о том, "кого считать евреем". Председатель Суда Симон Агранат обратился в правительство и парламент (Кнессет) с предложением, чтобы в законе о Регистратуре было внесено изменение и графа "национальность" из метрики была бы исключена, а оставлена только графа "религия". Это изменение удовлетворило бы истца и позволило Верховному Суду вообще не рассматривать это дело. Но предложение Аграната вызвало серьезные возражения со стороны религиозных партий, представленных в то время в Кнессете Национальной религиозной партией и Агудат Исраел. Для этих партий употребление термина "еврей" в смысле, отличающемся от галахического определения, было совершенно неприемлемо. Также не подходило для них использование нового термина "израильтянин" для указания национальности в еврейском государстве. Ведь девизом религиозных партий было "Тора и Израиль неразделимы!". Религиозные партии нашли поддержку и со стороны консервативной партии, чей лидер Менахем Бегин также категорически возражал против разделения религии и национальности. В 1968 году все названные партии входили в правительственную коалицию, и принятие предложения Аграната грозило серьезным правительственным кризисом. Поэтому кабинет министров отклонил это предложение и обязал Верховный Суд рассмотреть дело Шалита и вынести по нему свое решение. Рассмотрение дела продолжалось более года. После тщательного анализа Суд вынес решение в пользу Шалита. Суд отметил в своем заключении, что Регистратура населения, являясь только аппаратом сбора информации для государства, не должна вмешиваться в вопросы национальной идентификации ребенка. Это дело родителей, и Отдел регистрации должен принять заявление отца, что его дочь является еврейкой. Однако принятое решение нельзя назвать единодушным. Голоса судей разделились, и Шалит выиграл лишь с перевесом в один голос: из девяти судей пять было "за" и четыре - "против", причем каждый из девяти судей написал свое особое мнение. Этот результат наглядно отражает глубокий раскол израильского общества по вопросу о том, "кого считать евреем". Как же расценили члены Верховного Суда аргументы Шалита? Первый аргумент, что галахическое правило напоминает Нюрнбергские законы, встретило два возражения. Председатель Суда Агранат согласился, что в основе обоих определений лежит биологический критерий. Тем не менее, заявил Агранат, тот факт, что мы отвергаем законы нацистов, не означает, что мы автоматически должны отказаться от определения Галахи. Нюрнбергские законы основывались на расистской теории, предусматривающей деление рас на высшие и нисшие. Ничего подобного нет в Галахе. Галахическое правило было исторически вызвано стремлением предотвратить вымирание еврейского народа. Судья Зильберг еще более усилил эту позицию. Он сказал: "В Галахе нет места расизму. Иудаизм не знает концепции расовой неполноценности и он не требует расовой чистоты. Все, что требует иудаизм от нееврея, это обращение. Обратившийся становится сыном еврейского народа, даже если он по происхождению черный африканец или американский индеец". И все же трагедия Холокоста не могла не повлиять на понимание того, кого считать евреем. Особенно ярко это проявилось в одном из первых законов государства Израиль - знаменитом Законе о Возвращении. Этот закон открывает двери Израиля для всех евреев, включая тех, кто не подпадает под галахическое определение. Тем самым государство неявно признало, что после Холокоста нельзя строго придерживаться во всех случаях традиционного правила. На второй аргумент Шалита - психологический - возразить было труднее всего. Председатель Суда Агранат согласился с тем, что ребенок еврейского отца и нееврейской матери может испытывать чувство неполноценности и дискриминации своего статуса по сравнению со своими сверстниками, рожденными еврейскими мамами. Судья Зильберг, однако, посчитал, что лучшая защита - это нападение. Он заявил, что в подобных ситуациях виноваты, прежде всего, сами родители, "не подготовившие своим детям входной билет в еврейское общество". Интересно, что бывший премьер-министр, один из "отцов-основателей" Израиля, Давид Бен-Гурион согласился с мнением Аграната и заявил, что ребенок еврейского отца должен наследовать его еврейство. В то же время действующий тогда премьер-министр Голда Меир поддержала судью Зильберга и возложила всю вину на мать ребенка: прими она иудаизм, никакой проблемы вообще бы не было. Остается третий аргумент, что могут быть две независимые системы определения еврейства - одна "национальная", по принадлежности к государству Израиль, и вторая "религиозная", верная правилу Галахи. Противники этой идеи считают, что ее реализация угрожает единству израильского народа. В израильском обществе могут образоваться два лагеря - с одной стороны, те, кто остаются верными традиции ортодоксального иудаизма, и, с другой стороны, сторонники идеи модернизации. И эта угроза заставляет многих отвергать любые попытки свернуть с ортодоксального пути. Например, введение процедуры гражданских браков или разводов до сих пор встречает ожесточенное сопротивление. Столь же острая борьба ведется со сторонниками плюрализма в иудаизме - представителями консервативного и реформистского направлений. Для противников модернизации раскол общества представляет большую опасность, чем раскол семьи, когда ребенок отца еврея не наследует его национальность. И все же, как было сказано, Верховный Суд принял решение в пользу Шалита и обязал Регистратуру зарегистрировать Галю Шалит еврейкой. Сторонники нерелигиозного государства Израиль горячо поддержали тогда это решение. Многим казалось, что наступает новая эра и Израиль расстается с устаревшими правилами и несовременными законами. Но эти настроения продержались недолго. Уже через несколько месяцев Кнессет внес поправку в закон о Регистрации, который отныне звучит так: "Еврей - это лицо, рожденное еврейской женщиной или обратившееся в иудаизм". Стало ясно, что в Израиле еврейский отец не может передать детям свою национальность, если мать ребенка не является или не становится еврейкой. И это подтвердилось в самой семье Шалита. Галя и ее брат Орен по решению Верховного Суда были зарегистрированы евреями по национальности, у их младшего брата Томера, родившегося после пересмотра Закона о Регистрации, графа "национальность" в метрике осталась пустой.