Для разрядки международной напряженности:
есть современный американский писатель Роберт Ладлем, отличный писатель, пишет уже много лет отличные "крепкие" политические детективы.
Читаем, к примеру, книгу Роберт Ладлэм «Дорога в Гандольфо», 1982 год. В главе 12 видим отношение американцев к немцам. Конечно, литература художественная, но тем не менее отношение к немцам проглядывается, и в других его книгах немцы, бывшие фашисты в качестве плохих парней, плетущие сети заговора и реванша прошедшей войны, поддерживающие неофашистов экстремистов всяких мастей.
А такие бывшие фашисты еще живы, они остались и в Германии, и в Южной Африке, и в Африкеи их потомки. Имидж, репутацию, немцы в результате фашизма заработали отрицательный. Работали немецкие фашисты, а репутацию в итоге приобрели все немцы.
И вот вы, Извар Изварович, и другие, те, кто крутятся- вертятся и тем самым этот имидж немцев подпитывают, в итоге, практически, выступая за пересмотр итогов войны между фашистской Германией и СССР.
Так вот, Роберт Ладлэм «Дорога в Гандольфо», 1982 год, глава 12 немного цитат, действие происходит в Западном Берлине
"С черными от усталости кругами под глазами Сэм Дивероу стоял перед таможенником в берлинском аэропорту Темпельхоф, ожидая того момента, когда лающий неонацист, проверявший бумаги и багаж, отпустит его. Боже, думал он, - дай немцу печать, и он лишится рассудка."
"Берлинский отель "Кемпински" был своеобразной тевтонской версией нью-йоркского старого "Шерри-Незерленд", только с несколько более строгим интерьером. Все находившиеся в холле кресла из-за их обивочного материала казались скорее вылитыми из бетона, нежели обтянутыми кожей. Конечно, и здесь все требовало денег: и темное полированное дерево, и ужасные, чересчур правильныe служащие, которые, знал Сэм, ненавидели его как более слабого, демократичного и стоявшего ниже по качеству человека.
Эти клерки расправились с ним весьма быстро и умело. Затем неприятный по внешности служащий, который, судя по возрасту, вполне мог быть в прошлом обер-фюрером СС, понес его чемодан с таким видом, словно в нем были драгоценности. Как только они оказались в просторном номере, - Хаукинз снимал для него апартаменты первого класса, - обер-фюрер сразу же опустил во всех комнатах шторы. Причем сделал он это с уверенностью человека, привыкшего командовать расстрелами. Дивсроу. испугавшись за свою жизнь и дав чрезмерные чаевые, проводил обер-фюрера до двери, словно нанесшего ему визит дипломата, и нежно прощебетал ему "ауф фидерзейн".
"И тут зазвонил нацистский телефон.
Голос на другом конце провода принадлежал человеку, который, по всей видимости, учился некогда английскому по военным фильмам братьев Уорнеров. Каждое произнесенное им слово звучало ужасно.
Он что, связан с Геленом?
- С кем?
- С Геленом!
Дивероу вспомнил, что так звали обер-шпиона Третьего рейха, который после войны продавал и покупал все фракции."
"Ни минуты передышки! Все в стиле: "Айн, цвай, драй! Мах шнелль!" - "Раз, два, три! Быстрее!" Боже мой, до чего я хочу есть! Они полагают самым серьезным образом, что выиграли войну!"
"- Это черт знает что! Вопиющая несправедливость! Политические противники окружают меня со всех сторон! И все желают только одного: чтобы я сгинул!
В уголках рта немца появилась пена.
Вы все одержимы только одной идеей: подставить меня! А то, что я сделал для того, чтобы сохранить мир, чтобы противники находились в постоянном контакте, чтобы благодаря этому между вашими державами были открыты и горячие, и красные, и голубые линии, - все это забыто. И теперь вы все шепчетесь у меня за спиной.
Вы даже не можете предположить, что каждая дойчмарка, которую я имею, заработана мною в поте лица своего!"
Вот так господа, так что думайте правильно.