Нет, женщины "срутся" чаще в реале)...А здесь лично мне, кстати, эта милая тусовка больше напоминает тех старичков из "Золотого телёнка")...
"...Это были странные и смешные в наше время люди.
Почти все они были в белых пикейных жилетах и в соломенных
шляпах канотье. Некоторые носили даже шляпы из потемневшей
Панамской соломы. И уже, конечно, все были в пожелтевших
крахмальных воротничках, откуда поднимались волосатые куриные
шеи. Здесь, у столовой э 68, где раньше помещалось
прославленное кафе "Флорида", собирались обломки довоенного
коммерческого Черноморска: маклеры, оставшиеся без своих
контор, комиссионеры, увядшие по случаю отсутствия комиссий,
хлебные агенты, выжившие из ума бухгалтеры и другая шушера.
Когда-то они собирались здесь для совершения сделок. Сейчас же
их тянули сюда, на солнечный угол, долголетняя привычка и
необходимость почесать старые языки. Они ежедневно прочитывали
московскую "Правду", -- местную прессу они не уважали, -- и
все, что бы ни происходило на свете, старики рассматривали как
прелюдию к объявлению Черноморска вольным городом. Когда-то,
лет сто тому назад, Черноморск был действительно вольным
городом, и это было так весело и доходно, что легенда о
"порто-франко" до сих пор еще бросала золотой блеск на светлый
угол у кафе "Флорида".
-- Читали про конференцию по разоружению? - обращался один
пикейный жилет к другому пикейному жилету. -- Выступление графа
Бернсторфа.
-- Бернсторф-это голова! -- отвечал спрошенный жилет таким
тоном, будто убедился в том на основе долголетнего знакомства с
графом. -- А вы читали, какую речь произнес Сноуден на собрании
избирателей в Бирмингаме, этой цитадели консерваторов?
-- Ну, о чем говорить... Сноуден-это голОва! Слушайте,
Валиадис, -- обращался он к третьему старику в панаме. - Что вы
скажете насчет Сноудена?
-- Я скажу вам откровенно, - отвечала панама, - Сноудену
пальца в рот не клади. Я лично свой палец не положил бы.
И, нимало не смущаясь тем, что Сноуден ни за что на свете
не позволил бы Валиадису лезть пальцем в свой рот, старик
продолжал:
-- Но что бы вы ни говорили, я вам скажу
откровенно-Чемберлен все-таки тоже голова.
Пикейные жилеты поднимали плечи. Они не отрицали, что
Чемберлен тоже голова. Но больше всего утешал их Бриан.
-- Бриан! -- говорили они с жаром. -- Вот это голова! Он
со своим проектом пан-Европы...
-- Скажу вам откровенно, мосье Фунт, -- шептал Валиадис,
-- все в порядке. Бенеш уже согласился на пан-Европу, но
знаете, при каком условии?
Пикейные жилеты собрались поближе и вытянули куриные шеи.
-- При условии, что Черноморск будет объявлен вольным
городом. Бенеш-это голова. Ведь им же нужно сбывать кому-нибудь
свои сельскохозяйственные орудия? Вот мы и будем покупать.
При этом сообщении глаза стариков блеснули. Им уже много
лет хотелось покупать и продавать,
-- Бриан-это голова! - сказали они вздыхая. - Бенеш --
тоже голова.
Когда Остап очнулся от своих дум, он увидел, что его
крепко держит за борт пиджака незнакомый старик в раздавленной
соломенной шляпе с засаленной черной лентой. Прицепной галстук
его съехал в сторону, и прямо на Остапа смотрела медная
запонка.
-- А я вам говорю, -- кричал старик в ухо великому
комбинатору, -- что Макдональд на эту удочку не пойдет! Он не
пойдет на эту удочку! Слышите?
Остап отодвинул рукой раскипятившегося старика и выбрался
из толпы.
-- Гувер-это голова! - неслось ему вдогонку. - И
Гинденбург -- это голова..."(с)