Дык это все в советских агитках больше чего можно было ожидать от советской литературы ?? А вот как дело обстояло с РД в Грмании на самом деле :
http://magazines.russ.ru/druzhba/2004/9/ku2-pr.html
И вот через день-другой после этого разговора пошел я после завтрака на свой обычный променад и у самого выхода на террасу смотрю — что такое? Постель, на которой еще вчера лежал ефрейтор Хинкель (или, кажется, Финкель), главный шутник палаты, застелена чистым свежим бельем и покрыта красивым, явно не госпитальным пледом рыжего цвета, на тумбочке шикарный бритвенный прибор, а на стуле возле постели офицерский френч с Железным крестом первого класса! Собственно, этот френч и бросился мне в глаза прежде всего. Обер лейтенантские погоны на голубой подкладке, сверху золоченая эмблема — жезл, обвитый змеею.....Интересно, подумал я, с чего это офицер-медик оказался вдруг в солдатской палате? И где это он успел заработать такую награду? Известное дело, врачей не особенно балуют орденами…
.........
же костыль чуть не выронил, — смотрю сбоку на френч. На левом рукаве серебряный “щит” за Нарвик. “Вот оно что! — говорю. — Стало быть, он был с егерями в Норвегии. Их, кажется, там здорово англичане прижали, чуть не перебили всех. Но наши — молодцы, выстояли! Так-так, теперь понятно…”
..................
— Как я понимаю, господин обер-артцт, этот герб на крышке — ваш фамильный герб, а монограмма?
— Это, — говорит, — инициалы моего деда, точнее, двоюродного деда — Вернера Цеге фон Мантейфеля. Он был бароном и хирургом при дворе русского императора…
В честь их обоих его и назвали Хайнц Вернер. Ну, вот… Его отец тоже был медиком, учился в Ганновере, там и встретил мать Хайнца, но, поскольку оставался русским подданным, уехал обратно в Россию, в Ригу — там у него было много родни. Прибалтийские “мантейфели”. Понятно рассказываю? И представляешь, во время той войны он воевал против Германии — как русский офицер.
В общем, рассказал он мне это и так разжег мое любопытство, что я не удержался и спрашиваю: “Значит, вы родились в Риге? В России?” Он говорит: “Почти...” — и объясняет, что Рига — это Латвия и, когда он родился, она была уже независимой, и они там жили до двадцать девятого года, до смерти отца. Он утонул в заливе… несчастный случай. Ну, тогда мать и решила перебраться на родину — у ее брата под Шверином приличное имение, тоже фамильное.