Я, признаться, впал в некоторый ступор от заданного вопроса и от демонстрации уже частично совершенного в рамках предложенного решения проблемы разбега.
Кому и зачем вдруг понадобилось мерить (в объективно выражаемых единицах, вроде амперов в электротехнике - в данном случае в ададах, вероятно) великость и могучесть языков - ума не приложу. Зачем сравнивать или тем более измерять длину пиписьки в старшей группе детского сада, я еще могу объяснить: это игра такая, для старшего дошкольного возраста. Зачем сравнивать (объективно притом) эффективность разных языков - понятия не имею.
Потом, почитав обсуждение, я задумался и воздержался от непосредственного выражения праведного гнева: Ваши аргументы показали мне, что ни одна из сторон в данном споре не обладает объективно наблюдаемыми фактами, которые позволили бы объявить точку зрения оппонента бредом пьяного малайца. То ли человек сначала думает, а потом говорит (это моя точка зрения), то ли наборот, он думает уже словами. Судя по себе, я придерживаюсь первой точки зрения: мысли в голове появляются гораздо быстрее и эфемернее, чем выражающие их слова, и потом приходится тратить еще определенные усилия на то, чтобы обнаруженную мысль в черепной коробке выловить, примерно аналогичные ловле скользкой плотвы в ведерке. Где-то она в этом ведерке точно есть, но такая скользкая, что никак не ухватишь.
Что касается величин "величия" и "могучести" языков, способ измерения/вычисления которых предложен в исходном посте, я никак не могу взять в толк, КОМУ ЭТИ ИЗМЕРЕНИЯ НУЖНЫ. Допустим, получили мы некую величину (измеряемую в ададах?), равную произведению числа людей, говорящих на данном языке на их (к примеру) среднюю длину пениса. Означает ли это, что некий язык (русский к примеру) более плодовит в отношении деторождения? Или более могуч в смысле мужской силы?
Не знает ли кто-нибудь иных методик?
Я все-таки сначала хотел бы ответ получить на вопрос "ЗАЧЕМ данные измерения и расчеты осуществлются". Тогда можно было бы и о методике подумать. Пока предложенный пересчет людей сопровождаемый умножением одних числел на другие производит на меня впечатление похвальной, но неудачной попытки математизировать человеческие представления об использовании языка.