Итак,наслаждаемся
сегодняшяя статья "Оковы тяжкие падут?",.Тема - любовь к России и лично товарищу Троцкому,пардон - олигарху Ходорковскому ,автор И.Мильштейн
"Экс-главу ЮКОСа и Лебедева призывают написать ╚помиловку╩. Они размышляют над текстом. Их судьбы - индикатор перемен в России.
Самому известному российскому арестанту исполнилось 45 лет. Этот личный праздник Ходорковский встретил в следственном изоляторе в Чите. К нему допустили маму. В защиту политзэка новейших времен прошли акции в Москве, Чите, Томске.
Схожие настроения царят и за пределами России. ...О бывшем главе ЮКОСа пишет и недобитая либеральная российская пресса, и западная. И все понимают, что речь тут идет не только о Ходорковском.
Его арест был громким событием в эпоху Путина. Поскольку власть показала, что в России кардинально меняются правила поведения бизнеса. Критика больше нестерпима. И не только прямая, как у Гусинского, изгнанного в итоге. Но и мягкая, как в том знаменитом диалоге Путина с Ходорковским в Кремле. В той дискуссии о коррупции в бизнес-структурах, связанных с высшей властью, за которую олигарх расплатился свободой.
Теперь, при новом президенте, мир и отдельные соотечественники Ходорковского пытаются понять, что за времена настали. С одной стороны, в прикремленной прессе рвутся с поводка спецжурналисты: ╚Никакой вам оттепели не будет!╩ С другой стороны, такой информированный человек, как Сурков, первый зам. главы администрации, вдруг заговорил о ╚политических изменениях╩ и о ╚деструктивных силах╩
Одним словом, таинственное время. Канун то ли оттепели, то ли новых заморозков, то ли двоевластие, чреватое разборками в Кремле. То ли Медведев - главный начальник, то ли назначивший его Путин сохраняет верховную власть.
И в этом смысле дело Ходорковского - чрезвычайно важный индикатор.
Надежда на перемену участи страны не умирала никогда. Буквально вчера, подписывая петиции в защиту разнообразных узников, либеральная общественность понимала всю их тщету. Да и в журналистских статьях, посвященных очередным успехам суверенной демократии, была заметна усталость, если не безнадега. Общее настроение было вполне определенным: пока Путин у власти, Ходорковский будет сидеть. И тут уж ничего не поделаешь.
И вот Путин ушел. Недалеко, спустившись буквально на одну ступень во властной иерархии. Однако память о чередовании в российской истории периодов зажима и отката, диктатуры и оттепели сильна, и взоры устремлены к Медведеву.
В Чите Ходорковского и Лебедева допрашивают по новому делу.
Кроме того, всё чаще звучат голоса, призывающие знаменитого арестанта писать ╚помиловку╩. Порой, когда они исходят из Лондона от одного бывшего сослуживца, в стиле ╚покайся, тебе скидка будет╩, это похоже на провокацию. Куда яснее на эту тему говорит адвокат Шмидт. Согласно его заключению, просьба об условно-досрочном освобождении не подразумевает ни признания вины, ни раскаяния.
И тут - опять развилка. Два варианта , каждый из которых определит, что за времена наступили в России. Если ответ будет положительным, если его президент помилует, то можно будет с осторожностью утверждать, что поменялись и власть, и общественная атмосфера. Если же придет отказ, то выяснится, что характер власти не изменился, как и ее садистские склонности: помучив узника и еще раз унизив его, оставить за решеткой. Это будет очень скверным знаком.
Ходорковский догадывается о таком возможном развитии событий. Поэтому в майском интервью британской Sunday Times, размышляя о своем освобождении, он был сдержан: Медведев пока связан ╚личными обязательствами перед Путиным╩, и надеяться не стоит. Забавно, что самому Путину в том интервью он оставлял некий шанс. ╚Может быть, Путин и правда думал, что я замышляю какой-то политический заговор, что само по себе смехотворно... Скорее всего, никакой причины им не требовалось, а нужен был повод, чтобы осуществить захват ЮКОСа╩. На покаяние эти высказывания Ходорковского мало похожи, скорее, тут насмешка: особенно хорош портрет ╚доверчивого Путина╩, напуганного своим царедворцем.
Понятно, такие интервью дает человек, мало надеющийся на то, что его скоро освободят. Его переполняют другие чувства: презрение к тем, кто украл у него деньги . Однако если в России что-то всё же меняется, то слова много значат. Когда в 1980-х освобождали диссидентов, прокуроры тоже требовали покаяний. Кто соглашался - того освобождали быстро. Кто отказывался - тоже отправлялся домой, только позже и с ощущением победы над дуболомной карательной машиной... Стойкость, которую выказывают ныне и Ходорковский, и Лебедев, достойна уважения. Но судьба их, зарифмованная с судьбой России, вызывает огромную тревогу. Никто ведь не удивится, если их осудят снова уже в этом году. Удивит другое: если их освободят. Впрочем, и к этому чувству нам, бывшим советским людям, не привыкать..."