Специально для "хобби-историков" и "обличителей" (в массе своей - с ПТУшным образованием), так ръяно пытающихся связать общее негативное отношение советских граждан (в основном - русских по национальности) к российским немцам во времена ВОВ именно с призывами и статьями Ильи Эренбурга, позволю себе привести выдержки из статьи Александра Фитца (публициста, прозаика, http://www.pereplet.ru/avtori/fitz.html) с целью напомнить им о том, что в советский период не произошло ничего нового, а лишь повторение уже всего пройденного в российской истории ранее, причем задолго до самого факта появления произведений упомянутого выше писателя:
...
/После начала первой мировой войны/... по России, набирая силу, покатились волны экспроприаций и немецких погромов, когда людей убивали, грабили только за одну фамилию или акцент. Причем зачастую жертвами становились не только немцы по происхождению, но и прочие европейцы с неславянскими фамилиями, жившие в России. Власть на весь этот кошмар взирала достаточно благосклонно, считая, что "нужно дать возможность православным выпустить пар".
В Сибирь высылается более 200 тысяч волынских немцев, а также немцы из всех прифронтовых районов Российской империи. К отправке в "дальние края" стали готовить колонистов Поволжья. Причем количество арестованных немцев по различным подозрениям столь возросло, что мест для их содержания уже не хватало. Так, к сентябрю 1914 г. даже в Алексеевском парке (!) Киева почти под открытым небом содержалось до четырех тысяч арестованных немцев. Волынский губернатор Мельников 5 августа того же года, то есть спустя четыре дня после начала войны, сообщил главному начальнику снабжения Юго-Западного фронта Забелину и начальнику штаба Киевского военного округа Ходоровичу о переполнении тюрем немцами в Ковеле и Житомире и о содержании арестованных во дворах.
...

14 ноября 1914 г. начальник штаба верховного главнокомандующего генерал-лейтенант Н. Н. Янушкевич сообщил председателю Совета министров И. Л. Горемыкину и начальникам военных округов о введении строжайшей слежки за еще не высланными и предписал "строго следить за всеми лицами даже местной немецкой национальности", а также поощрять денежными премиями тех, кто донесет об их неблагонадежности.
Чуть раньше, 25 октября, главный начальник Одесского военного округа генерал от инфантерии М. И. Эбелов, прославившийся не ратными подвигами, а тем, что первым потребовал "полного очищения от немцев Петрограда и Москвы", приказал "высылать немцев русского подданства за встречи с иностранными подданными, за издание газет, книг и объявлений на немецком языке и разговор на немецком". Огромными тиражами издавались брошюры и книги с названиями "Немецкие зверства", "Немецкие шпионы", "Немецкий натиск на Россию", "Немецкое зло", "Немецкое засилье" и тому подобными, в которых наряду с немцами германскими обязательно присутствовали и свои, российские. Причем среди авторов этих сочинений были Василий Розанов, молодой Алексей Толстой и даже Владимир Маяковский.
Уже цитируемый историк Юрий Веремеев воскликнул по этому поводу: "Удивительно, как немцы во фронтовых русских частях не взбунтовались после таких фактов?!" А ведь я привел лишь малую толику тех порой сколь жестоких, столь и бессмысленных акций, обрушенных на российских немцев в начале минувшего века. Правда, справедливости ради нужно сказать, что многие видные интеллектуалы того времени, в частности Максим Горький и Владимир Короленко, резко осудили антинемецкую истерию, начавшуюся в стране.
...
8 ноября 1916 года Владимир Галактионович публикует в газете "Русские ведомости" статью "О капитане Кюнене". Вот небольшая цитата из нее: "Вся беда его в том, что он - русский подданный, служивший верой и правдой матушке-Волге - все-таки считается человеком "немецкого происхождения", и кому-то это показалось обидным. Не германский подданный даже, а просто русский немец, потомственный подданный Русского государства, отдавший свою жизнь честной работе на великой русской реке. И теперь его, быть может, с семьей ссадили с нее и посадили с базарными торговками продавать арбузы...
Таким вот образом матушка-Волга проявляет ныне свой патриотизм. Долой немцев!.. И не того немца, который рвется через наши боевые линии у Двинска или стучится в южные двери через Румынию. А нашего русского капитана Кюнена... То есть человека, ни в чем не повинного и имевшего законное право на защиту всей своей жизни.
Да, конечно, это - проявление бессердечия и несправедливости... Подумайте, читатель, сколько теперь таких Кюненов по лицу широкой Руси, сколько их терпит крушение без вины и даже с большими заслугами перед Отечеством, сколько слез и обиды, и, главное, слез невинных, обиды незаслуженной терпят эти тысячи людей лишь за то, что их предки были немцы в то время, когда мы с немцами дружили. Благодушной России после того, как схлынет мутная волна, может стать жалко и стыдно".
...
В 1914 - 1916 годах специальными директивами и распоряжениями немцам в России строжайше было запрещено проведение любых собраний и богослужений на родном языке. Их лишили права заниматься предпринимательской деятельностью, отобрали земельные наделы и едва не всех объявили "предателями" и "потенциальными преступниками". Приведу лишь один пример, о котором упоминает московский историк Сергей Нелипович: "19 июня 1915 г. главком армиями Юго-Западного фронта Н. И. Иванов приказал начальнику Киевского военного округа взять в немецких колониях заложников (в пропорции 1 заложник на каждые 1000 человек населения). Заложников, которых было приказано до конца войны заключить в тюрьму, предписывалось брать из числа учителей и пасторов. Генерал Иванов также распорядился реквизировать у колонистов все продукты, за исключением продовольствия, до нового урожая, а в колониях поселить беженцев. В случае отказа немцами-колонистами сдать хлеб, фураж или принять беженцев, заложники обрекались на смертную казнь. Это - редчайший в истории пример, когда государство брало в заложники своих же подданных".
Тот факт, что сыновья "этих подданных", впрочем, как и других российских немцев, сражались в рядах Российской армии, "смягчающим обстоятельством" не считался. Более того, гонения распространились и на войска. В ноябре 1914 г. был отстранен от должности и подвергнут допросам специальной комиссии генерал от кавалерии Петр Карлович фон Ренненкампф, командовавший 1-й армией. 31 декабря та же участь (кроме следствия) постигла победителя турок у Саракамыша, генерала от инфантерии Георгия Эдуардовича Берхмана, командира 1-го Кавказского корпуса. Позже, 16 июля 1916 года, начальник штаба верховного главнокомандующего, генерал от инфантерии М. В. Алексеев так объяснил причину ареста боевого военачальника, проведшего, как позже будет написано в энциклопедиях, "самую успешную операцию армейского уровня русских войск в Первой мировой войне": "Требовали от генерала Берхмана "полной победы", подготавливая в его лице виновника поражения". Проще говоря, тогдашний наместник на Кавказе и командующий русской армией И. И. Воронцов-Дашков решил подготовить себе оправдание на случай поражения под Саракамышем и тем самым скрыть собственные грубейшие просчеты по расположению войск вдоль границы. 20 декабря 1914 г. он, как говорится, авансом отправил паническую телеграмму начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу от инфантерии Н. Н. Якушевичу: "Разгром войск генерала Берхмана, которого я подкрепил в командном отношении, послав в его распоряжение генерала Юденича, равносильно потере всего Закавказья... Вас удивляет, почему, несмотря на все ошибки генерала Берхмана, я его не сменил. Некем его заменить".
И в тот же самый день по радио Воронцов-Дашков сообщил Берхману: "Радуюсь одержанным успехам, но вы должны одержать полную победу, от которой зависит целостность Кавказа" (!).
Г. Э. Берхман и руководимый им 1-й армейский корпус одержали полную победу, после чего он был отстранен от командования, а 7 мая 1915 года ставкой начато расследование его "неудовлетворительной деятельности".

...