София, не ожидала от тебя такого вопроса)). Это значит, что кто то не понял кто кого трахает и надо объяснять на пальцах.
А ты попробуй.

Тишина в номере отеля Метрополь была натянута как струна готовая лопнуть. Она сидела на кровати в одной его майке. Он стоял залитый лунным светом и его взгляд был тяжелым и неумолимым. Он опустился перед ней на колени и мир перевернулся. Его руки обхватили ее бедра так властно, что у нее пересохло во рту. И в этой власти была древняя дикая правота. Потом он наклонился и его дыхание обожгло кожу там где она была самой незащищенной. Но прежде чем губы коснулись ее, его пальцы -один, потом два -вошли внутрь с тихим властным напором как ключ поворачивающийся в замке. От их вторжения - внезапного и бесцеремонного, у нее перехватило дыхание. Он двигал ими медленно, исследуя, растягивая, будто читал какую-то тайную, написанную плотью летопись. Это было болезненно-сладостное чувство полного раскрытия, потеря всякой границы. И только тогда когда она тяжело дышала вцепившись ему в волосы, когда колени дрожали, а внутри все сжалось в тугой горячий узел от этого навязчивого, глубокого ритма его руки - тогда он заменил пальцы ртом. Это был уже не просто контакт. Это было падение в водоворот. Его язык подхватил и умножил ту вибрацию, что задали пальцы, доведя ее до невыносимой остроты. Он пил ее как из источника, а его пальцы, все еще внутри, теперь лишь глухо сопровождали каждый взмах его языка, создавая невыносимую, двойную волну давления. Ей некуда было деваться. Все пути к отступлению были отрезаны его рукой, его ртом, его волей. Она кончила с тихим разорванным стоном который поглотила ночь. Казалось тело разорвалось изнутри ослепительной молнией, а потом рассыпалось на миллион горячих осколков. Она задыхалась,чувствуя как конвульсивные спазмы выжимают из нее все - стыд, память, саму ее. Он дал ей несколько секунд этого трепетного пульсирующего распада, а потом его пальцы выскользнули из нее. Он поднялся. Во взгляде его читалось мрачное торжество алхимика добившегося реакции. Потом без слов вырвал ее из этого транса рывком, перевернул, как переворачивают страницу, чтобы прочесть то что написано на обратной стороне. Она чувствовала себя тряпичной куклой, разбитым сосудом, который сейчас наполнят чем то новым, горькосладким и окончательным. Она не успела понять как очутилась на четвереньках. Его руки железные и неумолимые сомкнулись на ее бедрах впиваясь пальцами в мягкую плоть. Он вошел сзади резким одним движением, заполнившим ее до предела. Он не просто двигался - он владел. Каждый толчок был глубоким и полным выбивающим из груди прерывистый стон. Ее спина выгибалась неестественной болезненной дугой. Она видела в перевернутом виде отсвет луны на стене и свою собственную руку беспомощно скользящую по гладкой простыне. Потом, без предупреждения, он рывком уложил ее на бок, прижал спиной к его груди. Его нога перекинулась через ее, зафиксировав, лишив возможности пошевелиться. Он вошел снова, теперь под другим углом и она взвыла, потому что это попало в какую то новую, неведомую глубину. Его рука обхватила ее грудь, а его губы прижались к ее шее, к месту, где бешено стучала кровь. - Ты вся моя - прошептал он в кожу. - Вся, до последней капли. Ритм стал неистовым, машинальным. Он меня угол, глубину, силу, будто проводил эксперимент, стремясь найти предел после которого она сломается. Никаких масок, никаких условностей. Только его желание и ее полная, тотальная отданность ему в плоть. Затем он перевернул ее на спину, снова одним движением. Его колени раздвинули ее ноги так широко, что потянулись связки. Он смотрел в ее лицо и его глаза в полумраке были темными , как бездонные колодцы в которых тонуло все, что она знала о себе. Теперь каждое движение было медленным, глубоким, проникающим в самое нутро)). Он не сводил с нее взгляда, наблюдая, как с каждым толчком по ее лицу пробегает судорога, как губы сами собой раскрываются в беззвучном крике. Когда его тело напряглось в финальном спазме, а внутри нее разлилась новая волна жара, он издал низкий стон и его пальцы с силой впились в ее плечи оставляя печати которые она будет носить днями как молчаливые свидетельства этой ночи. Он не просто взял ее тело, он перекроил ее реальность.