"Какой взрослый мужчина…

Какой взрослый и крепкий мужчина не любит уйти в лес и полежать на траве?!
Какой взрослый и крепкий мужчина не любит поплакать в тёплую шею, в тёплое родное плечо,
в то самое место, созданное для мужских слёз?!
Давят, давят перчатки.
Тесен мне, тесен так плотно облегающий меня мир.
Ещё немножко дай мне сил – я опять ринусь туда.
Возвращаюсь, опалённый снаружи, раскалённый внутри, и припадаю.
Наши милые женщины, выращенные в небольшом объёме двухкомнатных квартир!
Как бы хотелось, чтобы у вас было всё хорошо, чтобы наша могучая промышленность перестала рыть ходы под нами,
а немножко поработала на вас.
Чтобы мощные станы Новокраматорского завода выпускали нежные чулочки, такие скользкие и безумные,
когда в них что-то есть.
Чтобы перестал страшно дымить Липецкий химкомбинат,
а выпустил очень вкусную блестящую помаду, делающую губы такими выпуклыми и желанными,
и чтобы грохочущий и вспыхивающий по ночам УЗТМ полностью перешёл с бандажей товарных вагонов
на тончайшие колье и ожерелья.
Меньше дыма – больше толка.
И на Кольском полуострове перестали бы наконец ковыряться в апатитах и выпустили духи,
от которых все мужчины стали мужчинами и побледнели.
И тогда наша маленькая и удивительная женщина не будет тратить столько сил на добычу и украшение самой себя.
И из глаз у неё исчезнет большая озабоченность.
И красота некоторых не будет стоить их мужьям такого длинного срока,
а мозоли на лучших в Европе ногах пропадут вместе с теми сапогами, за качество которых мы так боролись.
А мускулы останутся только у гимнасток.
И мы будем смотреть на них и радоваться, что это не наша жена там кувыркается,
мелькая широкими плечами и стальным голеностопом.
А наша – здесь, ароматная, нежная, слушающая внимательно
про всё безумие борьбы за технический прогресс и езды в переполненных автобусах.
Должен же дома быть хоть один человек с не помятыми в автобусе боками!
Это и будет равноправие, когда каждый приносит другому всё, что может.
Мы же все хотим после работы в лес, на траву.
Пусть этим лесом будет наша жена."