"Вершит народ дела свои, пройдохи ищут славы,

пророки врут, поэты пьют, богатства копит знать.

Стоит над миром год Змеи, все злобны, как удавы,

и каждый хочет сам в угоду году гадом стать.

А я в портовом кабаке

сижу, и губы в табаке,

и две монеты в кулаке, а в голове — шансон.

А в нём — мой страх, мой странный край,

туманный путь в желанный рай,

тот путь, который мной пока еще не обретён.

О, дай мне, Господи, ступить на этот путь

когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь!..

Я, как и вы, друзья мои, устал глазеть на драки,

и вид оскаленных клыков нервирует меня.

Пройдёт над миром год Змеи, начнётся год Собаки,

и снова цепи, снова лай, и войны, и грызня.

Зачем так злобен род людской?

Да это ж просто год такой!..

Но, как ни мучаю себя, но как себя ни злю,

за что, я не могу понять,

вы все так любите меня,

и не могу понять, за что я всех вас так люблю?

Дай Бог в пути мне добрым словом помянуть

кого-нибудь, кого-нибудь, кого-нибудь!..

Вот я же вам не сын, не пасынок и даже не приёмыш,

а всё никак не соберусь расстаться с кабаком.

И в год Собаки я - щенок, а в год Змеи — змеёныш,

и научился не искать участия ни в ком.

Затих шансон, певец умолк,

и ты, гарсон, не верь мне в долг.

Уходят все, и мне уйти не лучше ль от беды?

Сквозь плач и вой, галдёж и звон,

по боли войн, по воле волн,

по жизни вдоль, по миру вдаль ведут мои следы.

О, дай мне, Господи, достичь, окончив путь,

чего-нибудь, чего-нибудь, чего-нибудь!.."

МКЩ. 1982