До вечернего фуршета ещё оставалось немного времени и
один из адьютантов пригласил меня в маленькую комнатку
с мягкими креслами, обитыми дорогим велюром, из старинного окна,
сделанного в виде церковного витража, пробивался яркий уличный свет.
Все стены были завешаны гравюрами пейзажей здешней местности, упоминающейся в самых первых
германских одах, искусно выполненными маслом и поддерживающими атмосферу величия.
У центрального входа по-прежнему красовался Mercedes-Benz Coupe Progressive in Mountaingrau Metallic в окружении
часовых в чёрной, завораживающей взгляд форме, со сверкающими и яркими на солнце молниями на петлицах.
Заказав чёрный кофе и пошелестев между пальцами, ароматной сигаркой, адъютант разговорился,
вспоминая сентябрьские события, далёкого 38 года, происходившие в этой комнатке, впоследствии
изменившие судьбы миллионов людей на всех континентах Земли и до сих пор отдающиеся канонадой
громыхающего по миру грома от сверкающих, ярких и незабываемых во времени молний, на
элегантной черной форме офицеров, неспешно разгуливающих по территории отеля, запечатлённого в веках)

Ну и конечно же до словный перевод из воспоминаний
адъютанта.

События в Чехословакии двигались к своей развязке, держа нас в постоянном напряжении. Ясно чувствовалось, что ситуация балансирует на острие ножа. Мы вылетели в Годесберг, где должны были пройти переговоры между Гитлером и британским премьер-министром.

На первом этаже отеля «Дрезен», рядом с комнатами для приемов, находилась комната меньших размеров со стеклянной дверью, через которую можно видеть все, что в ней происходит. Именно в этой комнате и встретились Чемберлен и Гитлер. Мы стояли за дверью в качестве зрителей и только могли догадываться, как зрители во время демонстрации немого кино, о том, что происходит в комнате, по выражениям их лиц, жестам и поведению. Переговоры начались после формальных приветствий. Затем мы увидели множество карт, разложенных на столе, и, когда они их разложили, ранее размеренная дискуссия стала крайне оживленной. Мы ясно видели, что Чемберлен не согласен с предложениями Гитлера, однако тот продолжал настаивать на своем. Гитлер показывал на карты и разговаривал очень возбужденно. Хоть слов было и не слышно, однако можно было догадаться о содержании беседы. Мы опасались, что эти переговоры, с трудом проходившие с самого начала, не приведут к положительным результатам.