Невосполнимая потеря.

Песня о друге

Я совсем не был с ним знаком. Но о друге мечтал таком,

Что меня не продаст тайком, хоть его жги огнём.

У дороги цветком таким, он назло многим рос-таки.

Вы, вокальных дел мастаки, не споёте о нём.

Совпадая с фамилией, наказуя и милуя,

Вверх стремился он с силою, что не выразить мне!

Но, как ведётся в святой Руси, сколь поэта не возноси,

Его высь иже в небеси, ну а тело – в земле.

Пусть он связки пересмыкал, пусть не всяк его стих смекал,

Но зато он не пресмыкался, как многие тут.

И когда в зале смех стихал, начиналася мистика

Его песенного стиха. То был каторжный труд.

Совпадая с фамилией, наказуя и милуя,

Вверх стремился он с силою, что не выразить мне!

Но, как ведётся в святой Руси, сколь поэта не возноси,

Его высь иже в небеси, ну а тело – в земле.

Он из самых последних жил, не для славы и пел, и жил

Среди общей словесной лжи – он себя сохранил.

И на круче без удержи всё накручивал виражи.

Видно, мало нас учит жизнь – тот убит, кто раним.

Совпадая с фамилией, наказуя и милуя,

Вверх стремился он с силою, что не выразить мне!

Но, как ведётся в святой Руси, сколь поэта не возноси,

Его высь иже в небеси, ну a тело – в земле.

Александр Градский