Это было в мою первую командировку в поле. Прилетаю в Енисейск, добираюсь до гостиницы- двухэтажного деревянного здания, которое помнило ещё царские времена. Поднялся по скрипучей узкой лестнице на второй этаж, ищу нужную дверь, слышу за ней громкие голоса, стучу. В ответ вежливо рявкнули:
- Какого х... надо??
- Здравствуйте, наверное, вас.

Моим глазам открылась живописная картина: номер на четыре кровати, за столом сидят двое- один довольно пожилой мужчина (оказался радист на базе партии- бывший фронтовик) и мужик лет 40 с полностью загипсованной ногой (рабочий Саня, который упал со строящегося сигнала, метров с 10, сломал ногу).
Стол был завален объедками и пустыми бутылками. Похоже, пировали давно, судя по количеству бычков в томате- окурков в открытых консервных банках "Килька в томатном соусе"- постоянной и дешёвой закуске на всех гулянках.
Собутыльники тупо смотрели на моё появление: в дверях стоял парень в телогрейке с рюкзаком за плечом и спальным мешком в руке.
- Ты кто, бля...? ... твою мать?
Я понял,что на маты обижаться не стоило, у них они заменяли нормальную речь.
Представился, поискал, куда пристроить свои вещи. Пока я решал бытовые проблемы, за мной напряжённо следили две пары глаз. Молчание затягивалось, и я решил расспросить их о моей дальнейшей судьбе. Но им было не до этого, похоже.
- Молодой специалист, значит?
- Да, вот приехал в вашу партию. аверное, должен в тайгу теперь попасть, вы не знаете, как?
- Забудь! Ты ещё никто! Какой ты, нахрен, молодой специалист, если ещё не проставился даже. Деньги есть с собой?

После моего подтверждения мужики заметно оживились, задвигались, взор их потеплел, разговаривать стали со мной нежно и заботливо. Так как рабочий был ограничен в движениях, то радист засуетился, помог мне устроить в углу мои вещи, показал свободную койку, рассказал, что начальник завтра подъедет и займётся мной, а пока я должен быстренько бежать в магазин, купить вина и закуски. И ждёт меня важное событие в моей жизни- посвящение в Топографы.
- Тебя же ещё не посвящали? У-у, брат, это самое главное, без этого работать-то нельзя, счастья не будет, удачи.

Я скоро вернулся из магазина, принёс пару "огнетушителей"- бутылки ёмкостью 0,7 литра с портвейном и колбаску, хлеб. Решил немного навести порядок на столе, чтобы более менее культурно посидеть, но на меня прикрикнули:
- Не порти натюрморт!
Разливают в два стакана, а на мой недоумевающий взгляд поясняют:
- А тебе не нальём, молод ещё. Закусывай, чай пей.

Так что, пока они пили-гуляли, я получил возможнoсть впервые в жизни посмотреть бесплатный спектакль, как гуляют полевики. Бурно произносились тосты, не забывали и обо мне, желая успехов, рассказывались всевозможные истории из их жизни и из жизни коллег. Потом запели...
Какой там слух или голос - лишь одно воодушевление и желание пошуметь. Орали они одновременно две разные песни, не обращая внимания на такую мелочь. Главное-душе нужен был выплеск эмоций. Но и этого оказалось недостаточно: радист взмахнул руками и бросился вприсядку по комнате, молодецки свистя, взвизгивая и приохивая. Заметьте: всё происходило без какого либо музыкального сопровождения- ни магнитофона, ни радиоприёмника, только собственное пыхтение-сопение. Пляска напоминала что-то среднее между Барыня, Гопак и Матросский танец. Рабочий Саня с восторгом и завистью следил за телодвижениями товарища и притоптывал по полу здоровой ногой.
Этого ему показалось мало, решил присоединиться к танцору. Держась за стул, прокондылял на центр комнаты, потом рубанул по воздуху залихватски рукой и стал зверски лупить загипсованной ногой в пол. Грохот раздавался ужасный: было ощущение, что старое здание тряслось и качалось. Неизвестно, как реагировали остальные жильцы, а время было уже довольно позднее, но дежурная прибегала много раз, пытаясь переорать молодцов, грозя милицией. Но почему-то так и не позвонила. Я думаю, что это был уже не первый концерт тут.
Потом Сане приспичило в туалет.
Пришлось его сопровождать на улицу, так как удобства находились снаружи. Самое сложное было спустить его по крутой лестнице: я придерживал Саню снизу, сверху страховал пьянющий радист. Иногда спуск приостанавливался, им нужно было срочно обсудить какую-то проблему, что-то вспомнить, беседа затягивалась, я потел от напряжения, удерживая своим телом совсем даже нелёгкий вес Сашки. В конце концов мы рухнули всем коллективом, скатившись кубарем по лестнице прямо к окошку дежурной по гостинице, вызвав у неё этим акробатическим номером новый взрыв негодования. Я, в последней попытке остановить падение загипсованного беспомощного страдальца, ободрал свою руку, оставив страшный кровавый след на стене в память об этих событиях и шрам на руке. Саня поохал, постонал, но нужду свою всё же справил, дотерпел до сортира.
Кое как они утихомирились, улеглись спать, но сон наш долгим не был. Разбудили ещё до рассвета вскрики и завывания рабочего. Нога у него разболелась, не было сил терпеть, а алкогольный наркоз ослабел. Пришлось вызывать скорую и сопровождать его в травпункт.
Через некоторое время в приёмный покой вышла мед.сестра и, глядя с брезгливостью на меня, процедила:
- Алкаши несчастные. Когда вы уже нажрётесь-то? Вчера ему гипс наложили, а сегодня он переломанный.
Ну, не буду же я ей объяснять, что это произошло от любви к танцам у пострадавшего.
Раздолбили ему гипс и по новой обработали ногу, пригрозив, что перечеркнут больничный, если ещё раз заявится к ним.